По замыслу авторов она направлена против коррупционеров и нечистых на руку финансистов, но в первую очередь — против перекачивания российских финансовых ресурсов в лондонский Сити через сомнительные налоговые гавани в заморских территориях Британии
Поправка — дополнительная статья 6 закона (The Sanctions and Anti-Money Laundering Bill) — предусматривает обязательное введение открытых реестров собственности во всех 14 заморских территориях Британии, через которые, как считается, в лондонский Сити перекачиваются финансовые ресурсы, в том числе и сомнительного происхождения. Причем оговаривается, что публично доступный реестр должен указывать настоящего владельца-бенефициара компании, то есть чьи там на самом деле деньги, откуда они поступили и в чью пользу действуют.
Это относится в первую очередь к таким ведущим офшорным финансовым центрам в Карибском регионе, как Британские Виргинские острова (BVI) и Каймановы острова, попадает сюда и Гибралтар, также излюбленное место для международных финансовых операций. Включение BVI в законопроект вызвало особое внимание, потому что именно эта территория особенно нашумела в "Панамских бумагах" — разоблачении тайных финансовых операций международных воротил через утечку документов панамской юридической фирмы "Моссак Фонсека".
Предусмотренные поправкой открытые реестры должны быть в обязательном порядке введены до конца 2020 года. В случае невыполнения этого требования в указанный срок может быть применен королевский указ (Order in Council) — властное распоряжение от имени монарха, но в действительности декрет правительства, имеющий силу закона.
В поправку по разным политическим и административным причинам не попали британские "коронные владения" — англо-нормандские острова Джерси и Гернси и остров Мэн. Они не входят в состав Соединенного королевства, имеют свои особые облегченные налоговые установления и не являются частью ЕС со всеми его строгими правилами и регуляциями. Но при этом входят в Европейский таможенный союз. Эта прелесть, конечно, превращает их в обольстительное место для непрозрачных деловых операций. Разбираться с ними отложили на потом, чтобы не осложнять прохождение закона.
На кону — триллионы
Авторы поправки преподносят свою инициативу как первый шаг в решающей битве против прячущих деньги дельцов и корпораций. Прозрачность, публичность — это то, чего, по их логике, больше всего боятся грязные деньги.
Цена вопроса баснословная. Согласно прикидочным расчетам французского экономиста Габриэля Зюкмана, в офшорных зонах прячется около 7,6 трлн (!) долларов, то есть 8 процентов мирового богатства. Причем за последние пять лет объем "сомнительных средств" вырос на 25 процентов. Организация за справедливое налогообложение Tax Justice Network утверждает, что правительства во всем мире теряют ежегодно налогов на 500 млрд долларов от корпораций и на 200 млрд долларов от физических лиц.
По расчетам международной организации Global Witness, в период между 2007 и 2016 годами через Британские Виргинские острова из России было переведено 68 млрд фунтов (более 5,8 трлн рублей по нынешнему курсу).
Там же, на BVI, находятся или находились половина офшорных компаний, проходивших в материалах знаменитого "панамского расследования".
Под "панамку", скандал вокруг которой грянул в прошлом году после утечки бумаг Paradise, попала, правда, не одна Россия (там оказалось множество вполне приличных людей, включая даже британскую королеву). Но то, что фоном принятия поправки служила конфронтация с Россией — это принимается как нечто само собой разумеющееся. По словам одного из авторов законопроекта, депутата парламента Маргарет Ходж (она до недавнего времени возглавляла парламентский комитет по контролю государственных расходов), в собственности компаний, зарегистрированных в налоговых гаванях, находится 85 тысяч владений в самой Британии. Мы не знаем, кому они все принадлежат, говорит Ходж, но мы знаем по проанализированной выборке, что из 10 таких владений четыре имеют российских собственников.
Поправку к закону против грязных денег называют британским вариантом "поправки Магнитского", то есть инструментом наказания за нарушения прав человека, связанных с разоблачением коррупции. И еще (в интерпретации британских СМИ) она прочно связывается с делом Скрипалей — применением нервно-паралитического ОВ "Новичок" в покушении на бывшего агента британской разведки МИ-6 и его дочь (в Солсбери около 200 бойцов войск химзащиты вплоть до минувшей недели продолжали отмывать места возможного загрязнения отравляющим веществом). Разумеется, прямой связующей линии тут нет. Поправка о прозрачных реестрах владельцев-бенефициаров — это скорее такой асимметричный ответ: с санкциями дальше особенно идти некуда, прямо наказать — непонятно кого и как, а наступить на денежную мозоль — в самый раз.
Риторика и реальность
Вокруг поправки много победной риторики. "Большой успех, полный триумф, замечательная победа!" — такими оценками пестрят комментарии. Словно махинации с отмыванием денег уже прекратились и воцарилась полная и окончательная прозрачность. Маргарет Ходж называет этот шаг первым к полному уничтожению "крупнейшей в мире сети закрытых организаций, которыми являются наши заморские территории". "Секретность порождает злоупотребления, коррупцию, уход от налогов, отмывание денег и финансирование террористической деятельности",— говорит она. Откроем реестры и начнем разрушать эту сеть, а нужно-то всего лишь знать, кому что на самом деле принадлежит, подчеркивает Ходж. По словам соавтора поправки Эндрю Митчелла, с грязными деньгами надо поступать как с малярией — ограничить зараженную зону по всему миру и искоренить.
Между тем при всей потенциальной силе раскрытия имен и названий пользователей налоговых гаваней остается слишком много вопросов и нерешенных технических деталей, чтобы трубить победу.
Во-первых, привлекательность заморских территорий как тихой заводи и перевалочного пункта для мирового бизнеса в целом и отдельных индивидов в частности остается мощным тормозящим фактором для любой попытки изменить сложившееся положение. "Запарковаться" где-то, где поменьше или вовсе нет налогов, это для бизнеса значит получить дополнительные возможности для развития, привлечения инвестиций. Ну и кое-что оставить для себя, для высшего менеджмента, для жен и детей. Кто же по собственной воле от этого откажется? Насколько это справедливо (деньги-то уходят из правительственных бюджетов, до сих пор поджатых мировым финансовым кризисом конца нулевых годов) — другой вопрос.
Во-вторых, принятие поправки имеет особое внутрибританское "прочтение": в политическом контексте оценивается как серьезное поражение правительства Терезы Мэй. Оно противилось законопроекту по мере сил, но не оспорило внесение поправки, когда стало окончательно ясно, что в случае голосования потерпит поражение. Почему кабинет Мэй был против и почему не инициировал столь очевидный шаг сам? Эта странная, казалось бы, "мягкотелость" объясняется не столько страхом перед "великим и ужасным" Кремлем, сколько вполне корыстными соображениями.
Как говорилось на прошедших недавно слушаниях в британском парламенте ("Огонек" подробно писал об этом в N 13 от 9.04.2018), Сити, этот "мотор британской экономики", прямо заинтересован в притоке денег через налоговые гавани. Так что любые меры, ослабляющие привлекательность британских финансовых организаций, какими бы морально оправданными они ни казались, просто-напросто идут вразрез с интересами страны. Именно Лондон тормозит и избегает жесткого давления на финансистов, включая и не совсем чистых на руку: кто же будет резать гуся, несущего золотые яйца? И потом, кроме финансового сектора действует целая цепочка связанных с ним обстоятельств — вложения в собственность, оплата частных школ, инвестиции в футбольные клубы, наконец, в индустрию развлечений, в яхты-самолеты, в разные наборы джентльменских и дамских аксессуаров британской "мягкой силы". К тому же в истории с принятием поправки и поражением правительства есть и еще одна заковыристая внутриполитическая интрига, которая мало или совсем не имеет отношения ни к России, ни к международным финансовым делам.
В британской парламентской практике довольно редкий случай, чтобы прошла неправительственная поправка в законодательство. И не так часто такие законодательные инициативы спонсируют совместно представители правящей и оппозиционной партии. В данном же случае случилось почти невероятное: законопроект внесли лейборист Маргарет Ходж и консерватор Эндрю Митчелл, деятели очень разные и по политической ориентации, и по репутации.
Для лейбористки Ходж, противника "Брексита", эта поправка ставит Британию ближе к ЕС, где готовят аналогичные меры. А это в дальнейшем позволит, может быть, или ослабить последствия выхода из сообщества, или вообще выхолостить его. Для соавтора поправки, консерватора Митчелла, идея, по версии некоторых аналитиков, совсем в другом — оказать давление на Терезу Мэй, отчаянно ищущую некие компромиссные ходы в дальнейших отношениях с Европейским сообществом, такие, которые позволили бы избежать изоляции Британии со всеми сопутствующими негативными политическими и экономическими головоломками. Эндрю Митчелл известен как сторонник министра по делам "Брексита" Дэвида Дэвиса, а еще имеет в парламенте и репутацию коварного заговорщика-манипулятора. К тому же его относят к числу 40 самых яростных "траблмейкеров" — противников Мэй внутри самой консервативной партии. Так парадоксально сошлись интересы политических противников. Эти внутриполитические обстоятельства зарубежные комментаторы часто пропускают, однако легко может получиться так, что именно они сыграют решающую роль в будущей борьбе с международной коррупцией и отмыванием денег.
Кто не спрятался...
Вся эта подоплека, впрочем, возникшей нервозности не снимает, поскольку не дает ответа на ключевой вопрос: стоит ли обитателям "налоговых гаваней" полошиться уже сейчас и нести чемоданчик с "нечистыми" деньгами в другую камеру хранения? Формально до крайнего срока на введение полной прозрачности еще больше двух лет, но как обернется дело?
На этот счет звучат разные суждения. Но самое популярное формулируется примерно так: надо еще посмотреть, насколько жестким будет давление Лондона на свои заморские территории. Британский эксперт по международным финансовым схемам Оливер Буллоу поясняет: "Британия слишком долго позволяла заморским территориям продавать свою секретность разным жуликам, чтобы сама она могла сэкономить на расходах для развития этих территорий". Заставить их прижать жуликов — значит потом взять на себя траты на далекие земли.
Возникает и другой вопрос: подчинятся ли диктату из Лондона заморские территории? По сути, они являются трансформированными образованиями ушедшей колониальной эпохи, но все же не колониями в полном смысле. Слишком сильно надавить, значит, потенциально вызвать сопротивление и, в крайнем случае, даже вовсе утратить такие полезные бизнес-уголки по всему миру.
Во всяком случае, Британские Виргинские острова очень обиделись на новый закон и настроены по-боевому.
Представитель финансового сектора BVI Лорна Смит обвинила Англию в "колониализме" и напомнила, что у территории есть конституционное право объявить себя полностью независимой. По ее словам, устанавливать из Лондона правила для Виргинских островов все равно что в Вестминстере принимать законы для Шотландии. И вообще, "мы играем в той же лиге, что и Британия",— заключила Смит.
Какова потенциальная возможность перевода финансовых "скорлупок" в другие юрисдикции? Британские территории привлекательны для финансового капитала и физических лиц прежде всего тем, что открывают доступ к британской финансовой системе, к самому Сити. Но вместе с возможным ослаблением Лондона как мировой финансовой столицы после "Брексита" должна будет уменьшиться и эта привлекательность. За кусок лондонского финансового пирога бьются сейчас европейские столицы, особенно Париж. Правда, ЕС с его занудными правилами и налогами вряд ли привлечет тех, кому нравится, чтобы все было, но ничего за это не было.
На этом фоне эксперты оживленно обсуждают возможности США. Страна федеративная, в каждом штате свои правила, в некоторых в два счета можно оформить компанию-"скорлупку" со всеми реквизитами и счетами и без лишних вопросов. В других — нулевой подоходный налог и льготный в целом режим для деловых людей. В списке таких новых адресов называют в первую очередь столицу игорного бизнеса — Неваду и малоосвоенный Вайоминг, а также Делавэр по соседству с гигантом — Нью-Йорком. Даже Техас и любимая Трампом Флорида фигурируют. С Америкой, правда, загвоздка в том, что принятый при Обаме в 2010 году закон о финансовом контроле (FATCA) сделал международные операции с долларами более рискованными и дал возможность правоохранителям преследовать нарушителей по всему миру.
Так что же в сухом остатке? Налоговое законодательство с новой поправкой еще должно пройти через Палату лордов и получить королевское согласие. Когда это случится, можно будет говорить о появлении в британском арсенале инструмента сильного, но отнюдь не безупречного: сама по себе поправка не обладает вполне ясным механизмом с точки зрения правоприменения. По каким позициям, например, и с какой доказательной базой можно будет переходить к этапу введения конфискационных и других санкций? Это не так просто определить (даже несмотря на заверения британского Форин-офиса, что все полномочия, вплоть до конфискационных, у правительства уже имеются). Да и все подводные камни, о которых шла речь выше, никуда не денутся. С другой стороны, ставки в игре уж слишком высоки, да и очевидно, что показательные кейсы (хотя бы для того, чтобы отладить действие нового инструмента) неизбежно будут.
Кто попадет под раздачу? Когда? С какими последствиями? Вот с этим набором неприятных вопросов резидентам налоговых гаваней теперь и жить...
Александр Аничкин, Лондон
