Страны ЕС вновь возродили идею ввести одинаковый для всех налог на финансовые операции. Дело объясняется тяжелым положением бюджетов этих стран и готовностью властей вводить самые необычные налоги, невзирая на то как они повлияют на мировые финансовые рынки.
Две недели назад на первом в этом году заседании министров финансов 11 стран ЕС (Австрии, Бельгии, Германии, Греции, Испании, Италии, Португалии, Словакии, Словении, Франции и Эстонии) был поддержан план введения унифицированного налога на финансовые операции — с одинаковыми ставками и объектами налогообложения. Ключевым стало изменение позиции Франции. До сих пор Австрия и Германия выступали за то, чтобы налог брался с так называемых производных финансовых инструментов вроде фьючерсов, а Франция была против, объясняя это тем, что ее банки контролируют не менее четверти европейского рынка таких инструментов, выпущенных на основе акций. Теперь французский президент Франсуа Олланд заявил, что поддерживает обложение максимально возможного числа объектов финансовых операций, в том числе и торговлю производными инструментами, но по максимально низкой ставке.
Впрочем, государствам ЕС еще предстоит обсудить вопрос о том, бюджет какой страны должен получить деньги от налога — той, в которой зарегистрирована компания, выпустившая акции, или той, в которой находятся продавцы и покупатели акций.
Еще в январе 2012 года канцлер Германии Ангела Меркель и президент Франции Никола Саркози заявили, что будут добиваться введения в странах ЕС специального налога на финансовые операции. Предполагалось, что европейский долговой кризис порожден злонамеренными действиями финансовых спекулянтов. 70% всех операций представляют собой покупку иностранных валют, облигаций или других финансовых инструментов не с целью долгосрочного вложения средств и не для того, чтобы обеспечить нормальное функционирование производства или торговли, а исключительно для того, чтобы нажиться на спекулятивном росте или падении рыночных котировок. Введение специального налога на любые финансовые операции, во-первых, лишит спекулянтов прежнего энтузиазма (они еще подумают, следует ли начинать игру, если она связана с необходимостью налоговых выплат), а во-вторых — даст властям европейских стран деньги, которые необходимы для разрешения долгового кризиса.
Британский премьер Дэвид Кэмерон тогда отметил: его страна наложит вето на общеевропейский налог на финансовые операции. Именно Лондон является глобальным финансовым центром, операции проводятся прежде всего там, и необходимость платить ущемит интересы игроков на британском рынке больше, чем игроков в других странах. Как заявил Кэмерон, введение налога возможно, но он должен быть принят в глобальном, а не в европейском масштабе. Впрочем, сказал глава британского правительства, Франция, власти которой особо настаивают на налоге, могут просто ввести его у себя в одностороннем порядке.
Представители банков стали оживленно обсуждать, что случится, если только одна страна введет налог на финансовые операции. По словам аналитика Baader Bank Роберта Хальвера, "налог только в одной стране имеет мало смысла": "Инвесторы просто уйдут в другие страны, например в Англию. То, что нам нужно,— это налог на финансовые операции в рамках всей еврозоны". Со своей стороны, Федерация французских банков заявила, что в случае введения такого налога во Франции банки будут вынуждены перенести большую часть операций за рубеж и их конкурентоспособность пострадает.
Испанский премьер Мариано Рахой решительно поддержал идею налога: "Испания выступает за его введение. Такой налог — это боевой конь Саркози в битве против европейского долгового кризиса". А премьер-министр Италии Марио Монти отметил: "Правительство моего предшественника Берлускони всегда выступало против налога в рамках Евросоюза. Я, напротив, открыт для обсуждения этой возможности. Чего я никогда не допущу, так это того, чтобы он был введен только в Италии. А вот если в рамках тесного сотрудничества с Францией и Германией, то почему бы и нет?" Дело кончилось тем, что Саркози заявил: "Франция введет налог в одностороннем порядке, что бы там ни говорили остальные европейские страны. Если мы не подадим пример, дело никогда не будет сделано. Не сомневаюсь, что принятие нами налога создаст новую тенденцию в еврозоне, а это именно то, что нужно".
Участники дискуссии напомнили, что идею налога выдвинул нобелевский лауреат Джеймс Тобин в 1970-е годы (собственно, власти европейских стран, в том числе Саркози, в ходе обсуждения налога называли его Tobin tax — "налог Тобина"). В связи с крахом послевоенной системы фиксированных обменных курсов, привязанных к доллару (который, в свою очередь, свободно обменивался на золото), власти всех стран обнаружили, что теперь обменные курсы определяют не они, а спекулянты на мировом валютном рынке. При этом спекуляция ведется не только валютами как таковыми, но и финансовыми инструментами, номинированными в тех или иных денежных единицах. Поэтому у Тобина и возникла идея обложить валютные спекуляции специальным налогом. Впрочем, тогда она не была реализована.
Меркель и Саркози, рассуждая в 2012 году о "налоге Тобина", явно имели в виду не только спекулятивную деятельность, направленную на дестабилизацию европейского рынка акций и облигаций, но и игру спекулянтов против курса единой европейской валюты. И опять же не только в том смысле, что они просто продают евро за доллары, но и в том, что они продают за доллары бумаги, номинированные в евро. Мировой валютный рынок един, и совершенно не важно, где написано слово "евро" — на купюре или на облигации.
Тогда налог на финансовые операции ввести не удалось. И вот в феврале 2013 года Еврокомиссия, исполнительный орган ЕС, которая раньше не была сторонницей этого налога (хотя бы потому, что его не предполагалось сделать общеевропейским), обнародовала доклад, в котором указывала на право 11 стран ЕС ввести этот налог даже без поддержки других членов Евросоюза. Еврокомиссия выразила надежду, что налог вступит в силу с начала 2014 года и будет взиматься по ставке 0,1% с каждой операции с акциями и облигациями и по ставке 0,01% c каждой операции с производными финансовыми инструментами, такими как фьючерсы и опционы. Эти предложения были направлены на то, чтобы финансовые компании не могли избежать налогообложения, переводя операции за границы тех 11 стран ЕС, которые введут налог. Он должен был взиматься не только с операций внутри 11 стран, но и с операций с акциями и облигациями, выпущенными компаниями--резидентами этих стран. Плательщиками должны были оказаться даже иностранные брокеры, скажем американские,— достаточно было бы им провести операции с европейскими бумагами. С другой стороны, европейские банки, проводящие операции в странах, где налог не будет введен (скажем, в Великобритании), через свои зарубежные подразделения, все равно должны будут заплатить, даже если речь идет об иностранных ценных бумагах. Ведь эти банки все равно остаются европейскими, а где они проводят операции, с какими бумагами, через какие подразделения, во внимание приниматься не будет.
В итоге 19 апреля 2013 года Британия, отметив экстерриториальность нового налога, заявила, что добьется запрета на его введение 11 странами ЕС через Европейский суд справедливости. А 24 апреля 2013 года президент Бундесбанка Йенс Вайдман сообщил: "Решение о введении налога уже можно считать принятым. Но побочные эффекты от этого налога будут крайне значительными".
Относительно побочных эффектов аналитики Citigroup отметили следующее: "Нынешняя финансовая система в мире в значительной мере построена на том, что банки-заемщики из 11 стран ЕС получают в год $365 млрд с американского денежного рынка через операцию репо. Это безопасная форма кредитования, потому что банк-заемщик просто продает кредитору ликвидные инструменты, прежде всего краткосрочные облигации американского казначейства, с обязательством их выкупить по более высокой цене в определенное время, обычно на следующий день. Процент по такому кредиту заемщика в результате операции крайне низок: 0,15% годовых. Налог на финансовые операции приведет к тому, что кредит будет обходиться еще в 0,1% в день и в годовом исчислении процент по нему составит 22%. Под такой процент никто взаймы брать не будет. В результате европейско-американский кредитный рынок, который в совокупности составляет $1,3 трлн, прекратит существование за один день".
В конце концов с 2014 года налог во всех 11 странах введен не был, зато уж в 2012 году был отдельно введен во Франции, а в марте 2013-го — в Италии. Во Франции стала облагаться продажа акций, выпущенных фирмами, штаб-квартиры которых расположены на французской территории и которые имеют рыночную капитализацию €1 млрд и больше,— налог составил 0,2% от суммы продажи. В Италии стала облагаться продажа акций компаний, расположенных на итальянской территории, с рыночной капитализацией €500 млн — по ставке 0,12%, если речь идет о продаже акций на фондовом рынке, и по ставке 0,22%, если речь идет о продаже акций непосредственно владельцем акций покупателю помимо биржи. С сентября 2013 года облагаться стала также продажа производных финансовых инструментов. В итоге налог с каждой продажи в €1 млн стал составлять €200. После введения налога объем торгов на итальянском фондовом рынке упал и составлял в 2013 году на 12% меньше, чем в 2012-м (см. график). В то же время на всех остальных фондовых рынках в Европе он вырос на 7%.
Тот вариант, к которому сейчас склоняются участники коалиции из 11 стран, больше напоминает итальянский, чем французский. И финансовые рынки, которые решили, что налог не будет введен по единой схеме во всех 11 странах, теперь полагают, что все-таки будет. Как заявил один из французских банкиров, "не говорю, что налог появится непременно, но при нынешнем уровне политической поддержки считаю его весьма и весьма вероятным".
То, что идея единого налога в европейских странах сейчас снова возродилась, неудивительно: бюджеты этих стран находятся в очень тяжелом состоянии, власти не оставляют надежды пополнить их за счет каких-либо необычных налогов, и в данном случае их не очень заботит то, как на это отреагируют фондовые рынки.
Сергей Минаев - Журнал "Коммерсантъ Власть" №6 от 16.02.2015, стр. 38
