- Борис Яковлевич, репертуар вашего театра отличается разнообразием тем и выбранных сюжетов. Чем вы руководствуетесь при выборе очередного сюжета и музыкального сопровождения?
— Здесь действует немало факторов. Ключевой из них — способность материала, к которому я обращаюсь, вдохновить меня на сочинение хореографии. Выбор темы нового спектакля — невероятно сложный, я бы даже сказал — мучительный этап. Довольно непросто решиться посвятить год своей жизни Чайковскому или героям Фицджеральда, исследовать их особый психический мир. Выбор композитора, на музыку которого будет поставлен балет, пожалуй, еще более ответственный шаг. Композитор — подлинный соавтор хореографа, направляющий работу его творческой фантазии и определяющий не просто эмоциональный облик, а драматургическую конструкцию спектакля.
— Почему на сей раз выбор пал именно на роман Фицджеральда «Ночь нежна»?
— У балета Up & Down довольно интересная история. Еще лет 8 назад я хотел ставить спектакль о Зигмунде Фрейде. Очень серьезно готовился к этой работе: перечитал гору литературы по теме психоанализа, во всех подробностях изучил биографию его основателя. Но в итоге от своего замысла отказался. Все-таки судьба Фрейда была лишена даже намека на интригу. «Родился, много работал, тяжело болел и умер» — весь жизненный путь ученого укладывается в одну фразу. Тем не менее я не оставлял надежды соединить в одном спектакле балетное искусство и психоанализ. И когда вспомнил о романе Ф.С. Фицджеральда «Ночь нежна», то был очень рад. Во-первых, в этой книге описывается Век Джаза — яркая, притягательная эпоха. Она и в наше время продолжает будоражить воображение людей. Во-вторых, сюжетную основу романа составляет трагическая история молодого врача-психиатра, влюбляющегося в свою пациентку. Такая фабула позволила мне погрузиться в психоаналитическую тематику. Но самое главное, что философское содержание произведения Фицджеральда — поднимаемые писателем темы предательства человеком своего дара, опасности компромисса с внешним миром — сегодня приобрело особую злободневность.
— Есть ли что-то, на ваш взгляд, кардинально новое в этом спектакле?
— Up & Down — знаковый спектакль не только для нашей труппы, но и для балетного театра в принципе. В этой постановке в пластике танца едва ли не впервые материализуются глубинные психические структуры, человеческое подсознание. В то же время в нашем балете нет мрачности и назидательности, он не подавляет зрителя. Наоборот, это предельно динамичная, зрелищная постановка с обилием комических элементов и — не побоюсь такого определения — голливудской сценографией. Up & Down можно рекомендовать к просмотру даже тем зрителям, которые предпочитают балету мюзиклы или кинематограф. Поверьте, они не заскучают.
— Где наиболее восприимчивые зрители? Есть ли отличительные черты у лондонской публики?
— Балет — универсальный язык духовного общения. Мы создаем спектакли в Санкт-Петербурге, а затем показываем их по всему миру — в Европе, Америке, Азии. И никто не остается равнодушным к нашему искусству. Конечно, лондонского зрителя отличают особая эрудированность и искушенность. Это касается как классического балета, так и современного танца. Но и в 2012 году, и в 2014-м, когда мы гастролировали на сцене «Колизея», лондонская публика устраивала труппе настоящие овации. Хочется верить, что сейчас нам будет оказан не менее радушный прием.
— Какими качествами должен обладать артист, чтобы попасть в вашу труппу? Каков для вас образ идеального исполнителя?
— У меня есть две группы требований к танцовщикам. Первая связана с внешними данными. Мы ищем красивых и непременно высоких исполнителей (поскольку я привык работать с удлиненными линиями тела). Находить их непросто. Но гораздо сложнее отыскивать танцовщиков, подходящих нам по артистическому менталитету и психофизическим особенностям. Тех, кто сможет успешно освоить репертуар театра и представлять его на высоком профессиональном уровне. Идеальный исполнитель для меня — артист, способный творчески осмыслить художественную идею, предлагаемую автором спектакля, и воплотить ее с максимальной точностью. Такой танцовщик — не только глина в руках творца, не марионетка. Он — соратник хореографа.
— Есть ли современные артисты, с которыми вы хотели бы поработать?
— Да, такие артисты есть. И большинство из них состоит в кордебалете в оперных театрах, даже не зная о своих истинных возможностях. Я стремлюсь найти танцовщиков, готовых по-настоящему раскрыться именно в нашей труппе. Мы даем им шанс реализовать себя, прожить счастливую творческую жизнь. У нас в театре собраны действительно уникальные исполнители. И все равно я нахожусь в постоянном поиске новых талантливых артистов.
— В спектакле «Чайковский. PRO et CONTRA» действие сконцентрировано на тайне рождения гениальных произведений Петра Ильича. Где вы черпаете вдохновение? Каким образом появляются новые идеи и постановки?
— Если бы я знал точные ответы на подобные вопросы, то был бы счастлив. Однако никто не властен над вдохновением, над таинством рождения творческих идей. Я лишь могу различными методами аккумулировать в себе созидательную энергию и накапливать информацию. Мне помогают фильмы, книги, биографии исторических деятелей и великих художников — источники, дающие необходимый рабочий материал. Через какое-то время происходит озарение, и новый замысел начинает выкристаллизовываться. Тогда ты погружаешься в то состояние, которое чаще всего обозначается словосочетанием «муки творчества».
— Вы можете выделить любимый спектакль из своих творений?
— К своим творениям я отношусь, как к собственным детям. А любящая мать или отец в жизни не скажут, что один ребенок им дороже другого. Каждый спектакль ценен и важен для меня как уникальное звено в длинной цепи творческой эволюции — моей собственной и нашего театра. Искренне верю, что еще не сочинил свой лучший балет. Поэтому, даже отметив 70-летний юбилей, я продолжаю активно работать.
— Не секрет, что в ближайшем будущем планируется открытие Дворца танца, который станет долгожданной обителью для вашего театра. Как долго вы работали над воплощением в жизнь этого замысла? Что потребовалось, чтобы проект утвердили?
— У этого проекта уже почти 20-летняя история. Сейчас готовится к реализации четвертое по счету архитектурное решение Дворца. Сколько раз назывались различные сроки его открытия, уже и не сосчитать. Конечно, наш театр устал жить жизнью скитальцев. Мы хотим обрести свою сцену. С другой стороны, я убежден — в жизни не бывает случайностей. И если пока у труппы нет своего дома, то это не повод посыпать голову пеплом, а знак судьбы, на который нужно тонко реагировать. Ведь как только Дворец появится, я погружусь в бездну административных, кадровых и хозяйственных вопросов. На какое-то время буду вынужден перестать сочинять спектакли. Значит, высшие силы берегут меня для творчества. Хотя сейчас ситуация с Дворцом активизировалась. Идет согласование документации, уже этой зимой должно начаться строительство. Сегодня я ни на секунду не сомневаюсь, что к началу 2019 года, как нам и обещают, этот суперсовременный центр танцевального искусства появится в Петербурге.
— В одном из своих интервью вы говорили о том, что хореография и балет XXI века отличаются от предыдущих столетий. В чем уникальные черты балета нового тысячелетия?
— Контуры хореографического искусства третьего тысячелетия еще только вырисовываются. Вся деятельность нашего театра направлена на его создание. В моем понимании подобное искусство должно быть философски насыщенным, психологически тонким и драматургически выверенным. А самое главное — оно должно основываться на фундаментальных законах театра. В XX веке апологеты modern dance и абстрактной пластики стремились придать танцу полную эстетическую автономность. При этом они, по сути, уничтожили связи, объединявшие балет и театральное искусство как таковое. Мы хотим восстановить утраченное единство. Наша труппа создает не просто успешный хореографический репертуар, а русский психологический балетный театр XXI века.
— Искусство всегда, так или иначе, является неким отображением мира, в котором находится. Влияет ли политическое, экономическое, гуманитарное положение в мире на тему ваших постановок?
— Не умею сочинять хореографию на злобу дня. Конечно же, я не живу в вакууме под стеклянным колпаком. Регулярно читаю новости в интернете, но полученная информация вряд ли способна вдохновить меня, спровоцировать на творчество. Понимаете, я всегда тяготел не к «горячим», а к надвременным темам, к осмыслению вечных философских и общественных проблем. Поэтому наши спектакли имеют по-настоящему актуальное звучание. Они говорят о том, что будет важно во все эпохи.
— Вы говорили, что сейчас начали переосмысливать свои предыдущие постановки. Что вы планируете показывать зрителям в будущем?
— Сейчас мы готовимся к тому, чтобы через 2-3 года войти во Дворец танца с усовершенствованным репертуаром, и поэтому активно перерабатываем наши старые спектакли, превращаем постановки прошлого столетия в балет XXI века. В настоящее время я готовлю к выпуску новую версию «Русского Гамлета». Это спектакль о трагической судьбе царевича Павла Петровича, о его первых исканиях и разочарованиях. Премьера состоится весной следующего года в Санкт-Петербурге. Затем я начну создавать следующий, абсолютно новый балет. Идей у меня предостаточно. Дай Бог, чтобы были силы их реализовать.
Марианна Моденова
