Сергей Зотов — культурный антрополог, популяризатор науки, один из авторов книги «Страдающее Средневековье» и лекторов образовательного проекта «Страдариум», а также преподаватель Уорикского университета. Своим студентам Сергей рассказывает о средневековой алхимии, магических символах, колдовских рецептах и невиданных чудовищах. «Коммерсантъ UK» поговорил с ученым о том, зачем изучать «Темные века», где искать волшебство в Британии и что вообще может заинтересовать современного человека в мистических темах.
— Расскажите, как вы оказались в британской академии? Вы учились сначала в Саратовском государственном университете, затем в РГГУ в Москве, потом в Автономном университете Барселоны, затем в Уорикском университете, теперь вы постдок в Институте Варбурга в Университете Лондона. Можете ли рассказать, исходя из чего вы выбирали университеты?
— После того как я окончил магистратуру в Москве, я получил работу в Германии — устроился на исследовательскую позицию в библиотеке герцога Августа, легендарном сооружении в маленьком немецком городе Вольфенбюттель (оно знаменито своими научными успехами и всяческими ренессансными коллекциями и архивами). В Германии было замечательно, но академическая среда достаточно специфическая: там достаточно архаичная система, в которой невозможно стать профессором, особенно если ты из другой страны, и даже местным это очень сложно — только сейчас они пытаются бороться с таким академическим неравенством. Мне показалось, что нужно перемещаться куда-то еще. И мой выбор пал на Великобританию. Здесь более классическая система, университеты тут существуют с незапамятных времен. Так я и попал в британскую академию — сначала окончил докторантуру, а теперь занимаюсь собственными исследованиями на постдоке. Уорикский университет я выбрал из прагматических соображений: у них много стипендий для студентов-иностранцев, которые финансируются государством. К тому же Уорик входит в топ-10 университетов Британии, присутствует в мировом топ-100 рейтинге, входит в группу «Расселла» — что-то вроде британской версии Лиги плюща — наряду с Оксфордским университетом, Королевским колледжем Лондона и другими престижными университетами. Это хорошо для академической карьеры. Ну и самое главное, там есть замечательный центр изучения Ренессанса, в котором я до сих пор числюсь в качестве почетного члена. Кроме того, у меня там были друзья, которые в Уорике и сами обучались, и учили студентов. Плюс Уорик находится в центре страны — удобно добираться до библиотек Оксфорда, ездить в Лондон, даже Шотландия и Уэльс не так далеко.
— Не боялись ли вы с такой специальностью остаться в университетских стенах? Как возникла идея делиться знаниями с широкой аудиторией? Я помню, как появились паблики «Страдающее Средневековье» и «Иконографический беспредел», и мы, студенты гуманитарных факультетов, любили их именно за смешение высокого с юмором, за иронию над религиозными символами, которая казалась чем-то немного запретным. Но потом оказалось, что аудитория куда шире — это зашло почти всем.
— Действительно, если поговорить со старшим поколением интересующихся Средневековьем, многие наверняка скажут что-то про «Айвенго» или «Трех мушкетеров», про какие-то такие вещи, которые не всегда относятся к Средневековью, но пропитаны определенной исторической атмосферой. Мое поколение скорее любило компьютерные игры про Средние века. В какой-то момент вышел сериал «Игра престолов». Я его даже не смотрел, но очень многие мои друзья сказали, что это наш исторический шанс сделать что-то популярное, потому что люди уже увлеклись Средневековьем. Так как я и мои друзья активно занимались историей Средневековья на тот момент, мы создали книжку «Страдающее Средневековье», которая в итоге имела большой успех (хотя тема, казалось бы, специфическая, а многим она могла и вовсе показаться скучной).
Как написать успешную книгу по истории? В истории нас всегда интересует что-то, что есть и в сегодняшнем дне. Например, сейчас тренды в изучении истории — это глобальная история, история экологии, то, что актуально прямо сейчас. Так же и в массовой культуре: в какой-то момент появился интерес к Средним векам, мы им воспользовались, и это принесло нам такой успех, какого мы даже не ожидали,— книга продалась тиражом двести тысяч экземпляров в России и не только. Удалось попасть в этот нерв, когда в обществе появился новый виток интереса именно к этому историческому периоду.
Я очень рано начал заниматься историей — мне было около двадцати лет, и популяризация была для меня одним из методов изучения моего предмета. Эксперту в какой-то области обычно сложно рассказать о своей специальности людям, которые к ней не относятся, потому что он находится на другом уровне. Когда ты сам еще студент, ты оказываешься между этими двумя состояниями. Ты еще не заслуженный профессор, который настолько глубоко в теме, что уже даже забыл, в чем ее основы, а все еще обыватель, который проник в тему достаточно глубоко, чтобы ее объяснить своим друзьям. В какой-то момент можно нащупать и натренировать способность доносить сложное простым языком. Потом, когда ты начинаешь заниматься наукой более профессионально, эту способность можно продолжать тренировать, продолжая учить людей сложным вещам. Сейчас в университетах есть даже такая профессия — science communicator, научный журналист, который объясняет статью (условно) в журнале Nature человеческим языком.
— Как все это выросло в образовательный проект «Страдариум»?
— «Страдариум» возглавляют мои друзья по «Страдающему Средневековью», которые придумали паблик с мемами. Вырос проект из двух вещей. Во-первых, это пандемия: было невозможно ходить на лекции вживую. Во-вторых, после 2022 года из России многие разъехались, и появилась идея создать свободный онлайн-университет со свободными темами — не только академически строгими, но и более экспериментальными. Это и воплотилось в таком лектории, где люди со всего мира читают и слушают лекции на русском языке. У меня уже были курсы по визуальной истории магии, алхимии, икон, смерти, эротики, прямо сейчас идет курс про историю химерических существ.
— Не было ли у вас конфликтов с российскими властями? Сейчас многое можно подвести под оскорбление чувств верующих и прочее святотатство.
— Я уехал из России в 2016 году, во многом из соображений, связанных со свободой слова (но и для развития академической карьеры тоже). Конечно же, такие опасения были, потому что я сам был свидетелем запрета и срыва разных мероприятий, от концертов до выставок. Нельзя сказать, что я прямо опасался за свою жизнь, все-таки я всегда считал то, что я делаю, научным анализом: одно дело — намеренно смеяться над чем-то как стендап-комик или создатель мемов, другое — показывать картинки, которые уже были в культуре, и объяснять, что же на них происходит. Но я участвовал в одной из книжных выставок и столкнулся с негативной реакцией, когда показывал иконы святого Христофора с песьей головой. А они существовали на Руси с XVI века, и было бы странно ожидать от исследователя, что он будет какие-то стороны культуры замалчивать, потому что это не соответствует убеждениям людей. Раньше мне казалось, что это эфемерные штуки — есть какие-то активисты, которые могут оскорбиться, но к науке это не относится. Но в последние годы стало относиться. Я, конечно, рад, что в Великобритании мне не нужно воевать с этими людьми.
— Зачем вообще современным людям изучать историю алхимии и магии в свободное время? Кто они — ваши студенты в университете?
— Я не только популяризирую историю алхимии и магии, я ими еще и профессионально занимаюсь. Это достаточно нишевая тема, но набирающая сегодня определенную популярность. С чем это связано? Наверное, сейчас на передний план истории снова выходит вопрос технологического развития: мы грезим о трансгуманизме, о том, что станем бессмертными в каких-то новых формах — не в раю или чистилище, но как голограмма или запись на флешке, что вместо колонизации Америк мы полетим на Марс вместе с Илоном Маском. В 1990-е мы увидели суперрывок развития технологий и рассчитываем, что теперь так будет всегда: будет еще один, и еще один, и еще один... Поэтому в разрезе глобальной истории людям стало интересно — а что там вообще думали, допустим, в XVI веке по поводу технологий?
В этом плане алхимия и магия были, несомненно, частью науки Средневековья и раннего Нового времени. Сегодня они, возможно, в массовой культуре воспринимаются как что-то волшебное и сказочное, в духе «Гарри Поттера»,— в какой-то степени так и было. Но в целом они были частью научных мировоззрений того времени, особенно алхимия. Она была одной из передовых теорий, как сегодня — теории о темной материи и черных дырах, теория струн. Аналог этого — алхимическая теория трансмутации, заключавшаяся в том, что свинец можно превратить в золото. Была ли эта теория верна? В какой-то степени да: действительно, в ядерном реакторе сегодня можно превратить свинец в золото. Была ли она верна до конца? Нет. Сегодня мы знаем, что теми способами, которыми средневековые алхимики работали, свинец в золото превратить нельзя. Значит ли это, что в целом заниматься этим было плохой идеей? Наверное, нет, потому что тогда можно сказать, что и современная наука будет бессмысленна, если наши теории окажутся неверными. Но если мы не будем их проверять и исследовать, мы никогда не набредем ни на что новое и значительное. Так и алхимики нечаянно изобрели порох, фарфор, уйму технологий и лекарств, которыми мы пользуемся по сей день.
Сегодня большой интерес к средневековым теориям связан с тем, что в них тоже была доля истины. К тому же нам интересно разобраться в самом типе мышления, в том, как именно создавали знания в ту эпоху. Я вот, например, занимаюсь в основном аллегорическими изображениями — и несмотря на то, что это тоже вызывает какую-то ассоциацию с «Гарри Поттером», потому что на них присутствуют диковинные монстры, драконы и таинственные символы, можно сказать, что эти картинки были предтечей современной научной иллюстрации, всех этих диаграмм и таблиц, которые мы видим в учебнике физики. Это предвосхищало способы продуцирования знания, которые для нас сейчас естественны и понятны, просто в Средневековье они были как бы в таком зачаточном состоянии. Это тоже важно и интересно исследовать.
— А существуют ли современные алхимики? И если да, чем они заняты?
— Современные алхимики существуют, несмотря на то что алхимия как наука, дисциплина, искусство (можно называть по-разному) была многократно дискредитирована самыми различными способами. Есть очень много людей, которые ее практикуют в буквальном смысле: они собирают какое-то лабораторное оборудование, характерное для средневековых времен, и воспроизводят какие-то эксперименты в надежде получить философский камень. С другой стороны, есть люди, которые профессионально, как историки реконструируют исторические рецепты, используя профессиональное оборудование (печи Philips, например). У меня есть друзья из Германии, которые просто воспроизводят реальные алхимические эксперименты на современном оборудовании не для того, чтобы обогатиться, а для того, чтобы посмотреть, как это будет — провести эксперимент на грани истории и химии. И они, например, сделали философский камень — восстановили его и по историческим рецептам, и по порошкам, которые были найдены в архивах. Это тоже один из способов изучения истории алхимии — понять, как она работала и что конкретно люди держали в руках.
— Чем мышление средневекового человека уникально и чем похоже на мышление современного онлайн-потребителя? Как вы считаете, почему люди не могут полностью освободиться от магического мышления до сих пор?
— Мышление средневекового человека было полностью ориентировано на христианскую веру, если мы говорим про Европу; погружение было максимальным. Иногда ученые говорят, что мы можем увидеть религиозные аллюзии в научных практиках, в алхимии, в магии, но на самом деле звучит это немного наивно. Абсолютно весь мир средневекового человека был обусловлен христианским мировоззрением. Оно достаточно специфическое: в христианской религии есть начало и конец мира, поэтому люди ждали апокалипсиса постоянно. Это приводило к разным массовым истериям, когда люди думали, что вот прямо завтра и будет конец света, потому что очередной ученый рассчитал дату, или сами устраивали какие-то невероятно ужасные события, или соотносили какую-то уже свершившуюся катастрофу с апокалипсисом. Средневековый человек — это человек, который понимает, что все вокруг него создано Богом, в том числе какие-то плохие вещи. Если мы говорим о научном мировоззрении, это были попытки понять через природу, как устроен Бог, а через Бога — как устроены какие-то вещи в природе. Поэтому теология и была в свое время царицей наук, как сейчас у нас математика или философия. Познание Бога определяло все остальное.
В этом плане у современного человека отличий не так много: мы все еще (как минимум на Западе) живем в постхристианской культуре и ищем какую-то единую истину. Для кого-то это может быть истина в идеологическом, политическом, философском смысле, для кого-то это система убеждений, сформированная какой-то надвигающейся катастрофой. Как у средневековых людей постоянно надвигался апокалипсис, так и у нас надвигается конец истории, закат глобализма, глобальное потепление — оно не становится менее реальным, но существует и в качестве современной мифологемы тоже. Нам иногда кажется, что средневековые люди и мы — это далекие друг от друга персонажи, мы можем посмеиваться над людьми прошлого, считая, что теперь-то мы все понимаем, но на самом деле различий между нами гораздо меньше, чем мы думаем. Нас все еще волнуют те же вопросы, которыми были озабочены люди в Средние века.
Что касается магического мышления — не стоит забывать, что в России религия была формально и неформально запрещена примерно семьдесят лет. Когда в 1990-е запрет наконец полностью исчез, начались попытки наверстать упущенное, и на религиозный рынок вышло сразу много акторов. Помимо традиционных, вроде православной церкви и других религий, появилась различная эзотерика, которая воспринимается как интересная новинка. Поэтому возникает большой запрос на магическое мышление, от знахарок до Кашпировского, и современные технологии совмещаются чуть ли не с античными магическими практиками. Мне кажется, на постсоветском пространстве магическое мышление объясняется эдакой попыткой наверстать упущенное — как после ковида все бросились путешествовать и посещать музыкальные фестивали, потому что в ковид этого было делать нельзя. Так и постсоветский человек стал неисчерпаемым потребителем всяческих диковинных для него магических и религиозных практик, и это осело в культуре. Теперь уже выросло новое поколение людей, дети тех людей, которые увлекались магией, и если это уже есть в семье, оно будет передаваться и дальше.
— Как бы вы охарактеризовали современность с точки зрения исторической спирали? Многие, например, сравнивают 1990-е с Ренессансом или Просвещением, а Умберто Эко предсказывал новое Средневековье с распространением интернета. Что у нас сейчас? Децентрализация, пандемии, средний класс исчезает... Похоже на «Темные века».
— Про новые Средние века действительно очень много писали политические философы после Умберто Эко, и тут ключевой вопрос таков: а что такое Средние века? С одной стороны, мы можем ассоциировать Средние века исключительно с негативными явлениями. Это чума, эпидемия которой выкосила огромный процент населения Европы, это охота на ведьм, когда страшной смертью умирали в основном невиновные люди, это казни, это всяческие другие разнообразные религиозные преследования так называемых еретиков — все это было и в Англии, и в континентальной Европе. Когда вы заходите в музей Средневековья в любом европейском городе, там всегда железные девы, испанские сапоги, что-то, что людей мучило невообразимым образом, и нам остается только замирать от страха и задаваться вопросом, как вообще люди жили в те времена. Но с другой стороны, Средневековье было названо «Темными временами» в эпоху Ренессанса — людям того времени казалось, что они самые лучшие. Действительно, тогда кое-где в Европе был экономический рост и расцвет искусств, но и Средневековье тоже было очень долгим и разнообразным периодом. Оно началось примерно в V веке и закончилось примерно в XV веке (в Западной Европе), а на периферии, например в Восточной Европе, Средневековье, по некоторым теориям, длилось чуть ли не до XVIII века.
Тысяча лет с V по XV век не была однородной. Гонения же на ведьм в основном были не в Средневековье, а в Новое время, причем чаще всего ведьм оправдывали в судах, а не сразу же отправляли на казнь. Чума свирепствовала в некоторых странах, а до других стран она добиралась очень долго и весьма ограниченно повлияла на людей. Было множество хороших вещей — были ренессансы в Средневековье, например Каролингский ренессанс, всплеск интереса к наукам, активное развитие международной торговли. Мы не должны забывать, что в Средневековье придумали множество прекрасных вещей. Например, именно тогда встретились христианская, арабская и иудейская культуры, люди стали друг друга переводить и понимать, было создано множество памятников искусства. Та же самая всем известная готика — это тоже средневековое явление. Мы можем представить себе Средние века как что-то абсолютно позитивное, можем сказать, что Священная Римская империя — большое государство, которое существовало на территории современной Европы в Средневековье,— это предтеча Евросоюза. Люди объединялись, у них были выборные князья, что похоже на работу современных политических структур внутри ЕС.
Поэтому, когда мы говорим о новых Средних веках, мы это используем как метафору — и нужно понять, что мы хотим сказать: что у нас будет чума, бесконечные войны и религиозно-идеологические конфликты или что будет череда ренессансов, начало активной международной коллаборации и процветание для всех стран, в ней участвующих, обмен культурами, новый интерес к науке, спонсирование науки и искусств? Тут все находится в глазах смотрящего. Конечно, в основном, когда сегодня в политическом смысле говорят про Средневековье, имеют в виду откат к чему-то плохому, но, опять же, из того, что я рассказал, следует, что это не имеет большого смысла, это просто метафора. Мы могли бы назвать происходящее любым другом словом. И, естественно, реального Средневековья в этой концепции все-таки нет.
— В чем была особенность британского Средневековья?
— Это, конечно, неисчерпаемая тема, но главная особенность Великобритании в том, что она создавалась выходцами из абсолютно разных культур: есть и античное римское влияние, очень сильное и заметное, в особенности в языке, и влияние французской культуры, приплывали викинги (если мы возьмем язык скотс, мы увидим, сколько там слов, понятных, например, современным датчанам), присутствовали культуры германских народов, таких как англы и саксы. Это уникальная ситуация — смешение всех этих культур, ведь во многих странах Европы происходила доминация какой-то одной культуры, а остальные, автохтонные культуры потихоньку исчезали. Например, кельты жили на территории Испании — и где эта великолепная кельтская культура на Пиренейском полуострове? Она абсолютно утеряна — все эти затейливые витиеватые памятники можно найти разве что в музеях. А вот в Англии, Шотландии, Северной Ирландии, Уэльсе, на острове Мэн, в Корнуолле, который был отдельным образованием в языковом и политическом плане, это все осталось. В итоге в Британии мы видим неповторимую ситуацию, когда возник баланс культур и сил, в том числе политических и экономических, который был не характерен для других государств того времени. Возможно, благодаря этой мутации — культурной, экономической, политической, социальной — мы и заимели в итоге на территории Британии какие-то абсолютно уникальные явления, например выборы, свободу слова, парламент, баланс между королем, управленцами, народом разных классов. И стоит помнить, что многие вещи, которые развивались уже после Средневековья, были заложены именно тогда. Кажется, вот это многообразие культур и их неспособность друг друга полностью извести, как они обычно пытались сделать на территории других стран, и привели к возникновению такой странной и прекрасной мутации, которая сегодня называется Британией.
— А что насчет русского Средневековья? Можно ли сказать, что на Руси его не было?
— Конечно, Средневековье на территории Руси было. С этим тезисом сложно поспорить, ведь были все связи со средневековыми государствами тех времен. Возможно, периодизацию Средневековья нужно немного сдвинуть: если мы говорим, что оно начинается в V 3веке, с Русью немного сложнее, никакой Руси в V веке еще не было, что-то более-менее централизованное возникло только веку к X, и то это были скорее полунезависимые образования с бесконечными войнами между городами-государствами. Но, с другой стороны, где этого не было? Италия как государство сложилась ближе к XIX–XX векам, она тоже состояла из разрозненных городов: Генуя, Венеция, Флоренция и Рим были независимыми территориями и конфликтовали друг с другом. Священная Римская империя была конгломератом из нескольких сотен маленьких независимых государств. То же самое и с Русью — что Киевской, что более поздней Московской. Мы видим примерно те же самые исторические процессы, которые просто шли с некоторым опозданием. На ранних порах Русь в культурном плане была чуть более обусловлена влиянием соседей, в основном Византии. Средневековье на Руси было, хоть и чуть позже. Была чума, сжигали старообрядцев и колдунов в срубах, казни на лобном месте на Красной площади проводились.
Расскажу интересный эпизод из моей специализации, связанный с Иваном Грозным. Он считается символом русского Средневековья — царь-самодур, который делал ужасные вещи. Считается, что у него был нейросифилис и он лечился ртутью, что еще больше усугубило его состояние. У него были советники по здоровью, выписанные из Англии,— тогда правители боялись отравления и искали любой способ отравления избежать. Одним из таких способов было обладание рогом единорога — для их имитации использовались рога нарвала. Иван Грозный приобрел за большие деньги посох из «рога единорога» и надеялся с его помощью исцелиться. Также он приобретал разные драгоценные и не очень камни, которые считались защищающими от отравления. У него был прекрасный помощник Елисей Бомелий, англичанин, специалист по ядам и защите от них; в итоге он был казнен (сожжен заживо), потому что Иван Грозный думал, что Бомелий его предал. Эта традиция — выписывать каких-то грамотеев из Англии — продолжилась и в царствование других русских царей. Связи с Англией вообще были достаточно мощные; например, Россию с Англией связывал порт в Архангельске. Самого известного английского алхимика Джона Ди тоже приглашали в Россию, но он отказался и послал вместо себя своего сына Артура, который на Руси назывался Артемий Иванович Дий. Тот прожил в Москве, при дворе Михаила Федоровича, больше десяти лет — ему там не нравилось, но ему приходилось выполнять обязанности царского врача. В каком-то смысле он привез в Россию алхимическое искусство.
Также на Руси практиковали магию. Есть сборники XVI–XVII веков, в которых приводятся различные техники, не сильно отличающиеся от европейских. Даже если мы смотрим на иконы — считается, что это что-то самобытное и нигде не повторяющееся никогда в мире,— мы видим западное влияние, потому что многие богословские академии тех времен находились недалеко от границы с нынешней Польшей, и туда с Запада проникали художественные традиции. Так что на многих позднесредневековых иконах мы видим сюжеты, взятые из итальянских церквей, или странные мистические аллегории, которые взяты из немецких печатных книг. Взаимопроникновение культур было достаточно сильным, и масштабы кооперации в Средневековье были прочнее, чем принято считать.
— Где найти самые магические и насыщенные символами места в Лондоне и Британии вообще?
— Мне кажется, нужно начать с Last Tuesday Society. Это бар-абсинтерия, в котором находится музей Виктора Винда, такого чудака, который до сих пор собирает всякие диковины, в том числе связанные напрямую с магией — не только средневековой, но и современной. Наверное, все там уже были, но я считаю, что это маст-хэв. Британский музей имеет на самом деле неплохую коллекцию магических объектов: там есть настоящие магические зеркала, колокольчики и алтари, которые использовал тот самый алхимик елизаветинской эпохи Джон Ди для призыва ангелов и не только. На первом этаже в этих аутентичных залах, сохранившихся со времен изначального Британского музея, их можно увидеть. Естественно, есть много мест, которые связаны с разными современными традициями магии, уже не в контексте Средневековья. Самые старые эзотерические книжные магазины, такие как Watkins Books и Atlantis,— в них выступали создатели целых магических течений. С 1980-х в Англии существовала андерграундная оккультная среда, она была сосредоточена, конечно же, тоже в Лондоне, здесь же и проходили концерты легендарных групп в духе Coil или Psychic TV, здесь находятся их места памяти.
Если мы переносимся куда-то подальше от Лондона, то характерная черта Британии — глены, таинственные уголки дикой природы, обычно окруженные холмами или горами, скрытые в густых лесах или расположенные вдоль ручьев или рек. Это необычный топоним, он определяется просто как «красивое место», но имеется в виду особая, волшебная красота, как будто там живут феи. В русском такого понятия нет. Например, у нас болото — это место, где можно увязнуть, гора — место, где высоко, а места, где живут какие-то сверхъестественные существа, обычно специально никак не обозначаются. Абсолютно все глены, которые вам попадутся на карте, стоит посетить, чтобы проникнуться сказочной средневековой магической атмосферой. Самые значимые — это, конечно, Глен-Пака в Шотландии и Глен-Фейри на острове Скай. Ну и отдельно хочется отметить Музей магии в Боскасле в Корнуолле — его держит настоящий ковен ведьм-виккан. Это уникальное место с магической атмосферой и завораживающей природой вокруг.
— Какие книги для вас настольные (как художественные, так и научные)? Изменяется ли восприятие художественной литературы, когда погружаешься в средневековый символизм?
— Наверное, изменяется оно не в лучшую сторону. Я начинал свой академический путь как филолог — изучал немецкую литературу, активно занимался Гете и более поздними романтиками, которые как раз исследовали темы Средневековья и магии. Тогда развился интерес к старине. В Британии за это отвечал готический роман, в Германии — романтизм. Культура раньше считалась прерогативой аристократии, где народным воззрениям нет никакого места. Но в XVIII веке это начинает быстро меняться: образованные аристократы поехали в туры по деревням и узнавали истории, слушали сказки крестьян из первых уст — так появились сборники сказок братьев Гримм. Аналогичные собиратели традиций были во Франции, Италии, Англии и России. Они коллекционировали фольклор, который был достаточно древним, восходил к средневековым традициям, и, соответственно, возник интерес и к Средневековью тоже. Все это было пропитано и мифологическими воззрениями, так что и к магии возник неподдельный интерес. Вот Гете пишет своего «Фауста»: он не просто посидел и сочинил его, вовсе нет, Гете изучал подлинные магические книги. Я работал в архиве с документами Гете и книгами, которыми он раньше владел,— он просил своих посредников скупать магические книги по всей Германии, чтобы их изучать и, возможно, даже что-то практиковать. Интерес к этому был большим, и писатели пытались основать свой литературный вымысел на реальных фактах. Другой вопрос в том, что, когда уже знаешь, как все на самом деле выглядело в Средневековье, и возвращаешься к этой литературе, очень многие вещи выглядят если не неправильными, то, скорее всего, просто наивными или плохо прописанными. Все-таки талант людей заключался в литературной обработке фактов, а не в их истинном изложении.
Лично я использую литературные произведения только как вдохновение; вы же не будете серьезно изучать Средневековье или какой-то его аспект, будь то магия или алхимия, по «Игре престолов». Когда мы читаем Гете, Шекспира и других авторов, они в каком-то смысле и есть такая «Игра престолов» своего времени, попытка попсово, массово изложить какие-то исторические идеи понятным языком. Это ни в коем случае не значит, что не нужно читать их прекрасные произведения. Но если вас занимает история, то с них нужно только начинать, а потом непосредственно переходить к реальным историческим источникам, которые зачастую гораздо интереснее.
Из художественной литературы сейчас сложно выбрать настольную книгу, потому что я пишу больше, чем читаю. Большое влияние на меня в свое время оказал Толкин — думаю, он и сейчас является большим вдохновением для многих. Толкин предвосхитил многие вещи: по сути, он попытался создать эпическую традицию английского фольклора, которой не было. В этой попытке он написал определяющее всю нашу современную глобальную культуру произведение, породил продукт массовой культуры, который стал всепроникающим. Можно не читать и не смотреть «Властелина колец» или «Хоббита», но все мы сейчас живем в мире, который находится под влиянием этих произведений, и это удивительно. Например, когда мы смотрим, как очередные выборы представляют в прессе, мы видим попытку создания эпоса, основанного на всех тех мифологемах, которые Толкин создал у себя в книгах, например разделение мира на «эльфов» и «орков». Поэтому, мне кажется, его книги должны быть настольными — в том смысле, что, если попытаться их понять (особенно в молодом возрасте, когда ты читаешь их еще подростком или ребенком), можно потом очень многие вещи в современной культуре считывать, видеть, насколько они обусловлены Толкином как какой-то новой библией. К тому же его книги наверняка вдохновят молодежь на изучение уже реальной истории, как когда-то вдохновили и меня.
