20 марта завершилась старейшая ярмарка искусства TEFAF в Маастрихте. По всем критериям — событие в арт-мире особенное. Во-первых, это главное европейское мероприятие, где можно увидеть искусство музейного уровня за несколько тысячелетий сразу, от Древнего Китая, Индии и Ассирии до наших дней. Во-вторых, это именно тот смотр, где пополняют свои коллекции лучшие европейские и американские музеи (возвращение в этом году американских кураторов с большой радостью отметили все галеристы). А в третьих, TEFAF — это маленький аналог арт-мира в целом, на примере которого легко отследить все тренды.
Главная новость (известная, впрочем, еще с сентября) — у ярмарки появился новый управляющий директор, четвертый за последние пять лет. Предыдущие столкнулись с целым рядом проблем. Руководство обвиняли в халатности, когда ярмарка слишком поздно приняла решение о досрочном закрытии из-за распространяющейся эпидемии: в 2020 году посетители TEFAF разъезжались буквально в последние минуты перед локдауном и закрытием границ. В 2022 году несколько грабителей среди бела дня разбили строительной кувалдой витрину ювелирного стенда (разбирательство по этому делу до сих пор не закрыто). Ну и вездесущие соцсети: одному из директоров пришлось покинуть пост после неоднозначной публикации на собственной странице, которая вызвала бурную общественную реакцию.
Итак, у нового управляющего директора, Доминик Савелкул, есть много задач, которые предстоит решить — от привлечения более молодой аудитории до серьезной проблемы с этичным спонсорством культурных проектов.
Клуб юных искусствоведов
В прошлом году ярмарка запустила интересную инициативу с Университетом Маастрихта — бесплатную двухнедельную программу для молодых кураторов, которых погружают в глубины арт-рынка, знакомят с ведущими галеристами и рассказывают, как в этом бизнесе все устроено. В этом году приоритетное количество мест на программе отдано американским кураторам. Каждый молодой куратор при правильном развитии когда-нибудь может стать влиятельным музейный функционером, так что такая приоритизация — вклад выставки в свое же светлое будущее.
Еще одна интересная задача — омоложение аудитории. Сама Савелкул вспоминает, как приходила на ярмарку в детстве с родителями. Сейчас детей среди посетителей практически нет, их средний возраст — сорок лет, а средний возраст коллекционеров переваливает за шестьдесят. «Научить подростков смотреть старых мастеров — это челлендж. У них есть „Инстаграм“»,— сетует один из галеристов.
Между тем галереи отмечают активизацию более молодых коллекционеров — чуть старше сорока. Специально для них в этом году разработан проект Secret Map for Emerging Collectors — цифровая карта, на которой размечены произведения искусства стоимостью до 20 тыс. евро; получить эту карту можно только по приглашению галереи. Однако и без всякой карты те, кому нужно, находят искусство и за 20 тыс. евро (его действительно надо искать), и за 2 млн. С последним проще, это основной сегмент выставки. У «юных» коллекционеров, как отмечают галеристы, есть своя специфика: они мало интересуются религиозными сценами, зато отлично покупают полотна, где есть «кровь, секс и мифология». В качестве прекрасной иллюстрации полотна такого рода подойдет, например, «Диана и Актеон» Якоба Йорданса, написанная в 1615 году.
Еще одна инициатива, ориентированная на молодежь,— программа Showcase: десять галерей (или брендов), существующие менее десяти лет, получают возможность показать себя. Программу уже второй год поддерживает J.P. Morgan Private Bank, и это тоже вклад в будущее: каждая из этих молодых галереей в будущем может стать основным участником ярмарки.
Все эти инвестиции очень долгие, но, скорее всего, окупятся сторицей. И тут мы наблюдаем практичное европейское стремление думать наперед. Через двадцать или тридцать лет те, кто сейчас проходит бесплатную программу поддержки кураторов, приедут покупать для музеев очередного Моне или Брейгеля. Те, кто сегодня ходят с картой искусства за 20 тыс. евро, через двадцать лет дорастут до Фонтана и Джакометти. А молодые галереи, которые сегодня счастливы приехать на маленький стенд два на три метра, через двадцать лет обрастут своими звездными именами. Очень практично.
Гора к Магомету, или Кто куда
Одна из самых больших проблем, с которой сегодня столкнулись музеи,— это серьезные проблемы со спонсорством от персон и институций с подмоченной репутацией. Десятилетиями патронирование искусства было простым и работающим инструментом превращения богатства в социальный статус. Однако в последние несколько лет что-то пошло не так, и многочисленные скандалы вокруг семьи Саклер, Уоррена Кандера, Ребеки Мерсер и других привели к тому, что музеям приходится искать другие формы финансирования, отличные от привычных пожертвований и грантов людей с большими состояниями. Музеи становятся более бизнес-ориентированными, а это означает, что им теперь надо финансово заинтересовать не десяток благотворителей, а сотни тысяч, и это совсем другое выстраивание программ и отношений с обществом. Казалось, бы почему такой вопрос должен волновать частные галереи на коммерческой ярмарке? Ровно потому, что они все часть этого большого процесса, и от того, какое искусство начнут «продавать» музеи в качестве продукта, будет зависеть, что нужно будет везти коллекционерам на выставку в ближайшее время.
Пандемия очень сильно изменила формат потребления искусства. Теперь искусство идет к людям, а не наоборот. Изменение формата жизни требует от галерей и музеев радикального пересмотра столетних схем взаимоотношений с посетителями. Музеи, например, начинают давать произведения для рекламных кампаний модным брендам, активно сочетают старое и новое искусство в рамках выставок, бесстрашно заходят на цифровую территорию. И один из этих новых форматов — кросскультурные интеграции. Одна из самых интересных — презентация ювелирного искусства в арт-галереях. Да, пока ненадолго, короткими выставками, от одного дня до недели. Пока — с пониманием, что это больше социальная история, чем коммерческая, но в целом тренд очевиден. И это маленькое, но все же свидетельство того, что ювелирное искусство перестает быть аутсайдером в мире серьезного fine art.
Драгоценное искусство
В ювелирном подразделении TEFAF последние годы происходят непрерывные изменения: уходят американские галереи, британские меняют свои приоритеты. Это нормальный процесс. Далеко не для всех ювелирных участников формат выставки становится рабочим бизнес-инструментом.
Ювелирные стенды на выставке делятся на современные и антикварные. У современных — новые материалы и технологии. У антикварных — имена, известные из истории искусства, и неожиданные открытия мастерских, которые не пережили экономический кризис 1930-х.
Уже какое-то время главный оплот современного ювелирного направления TEFAF — мюнхенская марка Hemmerle. После аукциона Sotheby’s 2019 года, когда впервые на таком крупном аукционе появилась коллекция из нескольких заметных вещей бренда, Hemmerle приобрели музейный статус, появились на вторичном рынке и стали оттачивать фирменный стиль. Из коллекций фактически ушли случайные вещи. Алюминий, бронза и титан стали основными материалами, работа с цветными камнями выстроена по градиенту с немецкой педантичностью. Все эти отличительные особенности — так называемая ДНК бренда — сделали марку безупречно стилистически чистой, но предсказуемой.
За современность с историческим бэкграундом к привычному стенду Van Cleef & Arpels добавились венецианцы Buccellati. Тут, конечно, хотелось бы видеть не только то, что есть в магазинах, но увы... Концепция «у нас бренд должен ассоциироваться с искусством, поэтому мы будем участвовать в арт-выставках» могла бы быть реализована и поинтереснее. С другой стороны, коллекционирование сейчас становится максимально диверсифицированным, и те, кто интересуется искусством, рано или поздно приходят к покупке украшений. И Buccellati обычно называют в ряду первых пяти имен, с которых начинается этот путь.
Новички выставки — Santi, молодой бренд с индийскими корнями и лондонской пропиской. Основатель марки Кришна Чудхару вырос в семье ювелиров, а название выбрал в честь отца — ювелира индийских махарадж и знаменитого собирателя сокровищ Великих Моголов. Это всего второй раз, когда украшения Santi появляются на публике (и второй же раз в окружении исторических предметов). И это не просто старые индийские украшения. Например, один из предметов, из коллекции семьи Чудхару, находится в экспозиции Музея Виктории и Альберта. Отличительна черта Кришны как ювелира — любовь к большим объемам и формам, не выглядящим тяжеловесными, легкость в обращении с крупными и редкими камнями, которая возможна, только если ты провел детство в окружении украшений музейного уровня, и финальный штрих в виде мельчайшего паве в местах, обычно скрытых от глаз (например, на сочленениях звеньев браслета, на тыльной стороне кольца или серьги).
Еще один дебют — украшения австралийского ювелира Марго Маккини. Коллекция посвящена в основном опалам, но не только, причем камни встречаются экстраординарные. Много крупных камней. Формы массивные. Это дизайн, взращенный в богатой витаминами и минералами экологически чистой среде, не отравленной историческими аллюзиями и дискурсом истории искусства. Очень интересная интеграция в ветхозаветную европейскую выставку.
Интересно также было видеть динамику гонконгской марки Forms с русско-израильскими корнями. Их главный конек — техническая безупречность: парящие камни, закрепленные в титановых ветках, металлический сплав шакудо, использовавшийся в Японии эпохи Эдо для украшения гарды меча, невесомые алюминиевые серьги всех цветов радуги, собранные по градиенту (в них читается трибьют знаменитой алюминиевой серии JAR, но без фанатизма).
Алюминий, бронза, титан и все возможные другие вариации неювелирных материалов заходят на территорию высокого ювелирного искусства уже не первый год. Тем временем средний сегмент удешевляет стоимость производства, спускаясь с 18-каратного на 14-каратное золото и ниже (золото дорожает со скоростью звука, и финансисты уже прямо советуют всем любителям инвестиций в драгоценности просто вкладываться в золото в слитках или на бирже).
И в конце — коротко о важной теме лабораторных камней. С ней примерно все то же самое, что происходит в социальной экономике: бедные беднеют, богатые богатеют. Лабораторные камни вытесняют природные в массовом и среднем сегменте, в высоком про них никто даже не думает.
