Во второй части материала о социальном жилье наша журналистка Маргарита Баскакова рассуждает, как социальная уязвимость определенных категорий британского населения одновременно стала и сильной картой для получения жилплощади, и поводом для официальной стигматизации людей чиновниками.
Осторожно: женщина с ребенком!
По данным GOV.UK и НКО Shelter, в Англии 18% домохозяйств, получивших социальное жилье, приходится на одиноких матерей с несовершеннолетними детьми. Эта доля значительно выше, чем в других секторах: матерями-одиночками являются всего 3% домовладельцев и 12% арендаторов частного жилья. Кроме того, две трети одиноких матерей получают жилищные пособия, и от этого буквально зависит их выживание.
В частном порядке ни агентства, ни собственники жилья не горят желанием иметь дело с одинокими матерями. Если те не смогут платить, то выселить их, конечно, будет можно, но крайне проблематично, придется привлекать юристов и обращаться в суд. Причем для лендлордов, решивших сдать жилье таким арендаторам, стоимость страховки существенно возрастает.
Рассказывает Анна, 44 года, юрист:
— Когда мы развелись с мужем, мы решили, что я и дочь останемся жить в арендованном на пять лет доме, а он переедет в студию неподалеку. У нас был мирный развод. Мы смогли договориться обо всем между собой, но не смогли найти общий язык с владельцем дома: он наотрез отказался продлевать контракт только на мое имя. В резкой форме он заявил, что мать маленького ребенка, даже трудоустроенная, для него нежелательный жилец. И только после того, как мы оплатили полгода вперед и бывший супруг подписал документы, что выступает нашим гарантом, мы остались в этом доме. Через год я переехала в квартиру рядом с новой работой, потому что не хотела продолжать зависеть от бывшего мужа. Именно контроль финансов и зависимость от документов в свое время стали одной из основных причин нашего развода. Не все пары способны ровно пройти эмиграцию. Кстати, агентство проверяло меня так, как будто я к королевской семье подселяюсь во дворец; меня спасли постоянный трудовой контракт, высокая должность и зарплата. Но, скажу честно, это унизительно для работающей женщины — получать такое отношение просто потому, что ты в разводе и растишь ребенка сама.
Рассказывает Зара, 28 лет, тату-мастер:
— Я всегда довольно неплохо зарабатывала. Снимала комнату, откладывала деньги, путешествовала, вела почти студенческий образ жизни, пока не родился сын. О том, чтобы продолжать снимать комнату в общем доме с молодежью, и речи быть не могло, а в социальное жилье я идти не хотела. Зачем? Очень часто это не самые приятные для жизни районы, и качество жилья даже средним назвать нельзя. Так получилось, что отец моего ребенка исчез из нашей жизни, как только узнал, что я беременна. Для меня это не было трагедией, я прекрасно справляюсь со всем сама. А дальше я обошла все агентства, но так и не смогла снять квартиру или дом за городом, как хотела. Мне нужен был гарант, лучше всего семья или «какой-нибудь мужчина». Моя работающая подруга как гарант не подходила, потому что она тоже одинокая мама. В итоге мне пришлось объявить себя бездомной и встать на очередь на социальное жилье. Но мне отказали, так как у меня были приличные накопления и недвижимость в другой стране. При этом мне реально негде было жить. В итоге мне помогли снять квартиру друзья, но и они заметно нервничали: они честно сказали, что боятся ситуации, когда я откажусь платить, и это придется делать им...
Рассказывает Екатерина, 48 лет, стилист:
— Я сбежала от мужа, который меня стал бить, как только у нас родилась дочь. Это было больше двадцати лет назад. И я просто пришла с чемоданом и ребенком в муниципалитет нашего района и сказала, что идти мне некуда, никого и ничего у меня тоже нет. Сначала нас поселили в маленьком отеле, а спустя время дали квартиру в высотке рядом с Канэри-Уорф — район не самый лучший по тем временам, но я была рада, что у меня появился свое жилье, и оно до сих пор числится за мной. Когда я снова выходила замуж и мы с мужем покупали дом, в службе по вопросам жилья мне сказали, что еще не известно, насколько удачный у меня будет брак, а квартира уже есть и что женщина должна быть независимой. Но мне кажется, что сейчас уже не оставляют так социальное жилье, условия контрактов изменились. А я квартиру в Лондоне сохранила — сейчас там живет моя уже взрослая дочь и платит за нее 600 фунтов. По закону я имею право передать свою государственную квартиру близким родственникам, не имеющим жилья.
Это прозвучит неполиткорректно, но практически в каждой социально развитой стране (и Британия не исключение) есть категория малоимущих одиноких многодетных матерей, которые заводят детей рано, оформляют пособия и потом рожают каждые несколько лет, не имея возможности выйти на работу. Если и устраиваются на работу, то чаще всего на неполный рабочий день, потому что детей надо отвозить и забирать из школы, а поддержки со стороны семьи часто нет. Таким образом мышеловка социальной помощи захлопывается, вырваться в полностью самостоятельную жизнь крайне сложно. При этом государство еще и контролирует бюджет, время отсутствия в социальном жилье и заработок одинокой матери. Такой контроль, в свою очередь, гарантирует помощь с оплатой ухода за ребенком и дополнительные пособия в зависимости опять-таки от заработка, но для этого надо постоянно общаться с клерками из центра занятости населения (Job's Centre), предоставить им выписки с банковских счетов и личную информацию. Полная свобода и самостоятельность невозможны для людей, пользующихся государственными благами. Большой брат всегда видит тебя. Но это смущает далеко не каждого.
Осторожность государства понятна. За годы существования пособий и государственного жилья количество серых и откровенно черных схем злоупотребления благами только растет. На какие только ухищрения люди не идут! Кто-то специально разыгрывает карту домашнего насилия, кто-то записывает разные дома на разных супругов, а потом их нелегально сдает, меняет фамилии, притворяется сумасшедшим. Даже сами же сотрудники муниципалитетов мухлюют с жильем — способов мошенничества в этой сфере огромное множество,— но все-таки это небольшой процент от общего числа, и цифровизация все эти схемы существенно усложняет. И хотя реальное положение дел таково, что злоупотреблений не так много, как их раздувают журналисты, некоторые истории читать порой увлекательнее, чем бестселлеры.
Безусловно, все это накладывает мощнейшую стигму на всех людей, которые получают государственную помощь, а таких как раз много. В 2024 году 8,5% всех британцев получают пособие для малоимущих Universal Credit — это 5,8 млн человек.
Независимые эксперты и блогеры все чаще публично отмечают тот факт, что женщин с детьми поселяют в домах и квартирах, качество и месторасположение которых оставляет, мягко говоря, желать лучшего. С проблемами социального сектора и злоупотреблениями, на которые идут официальные службы, можно развернуто ознакомиться на сайте журналистки Кейт Белгрейв.
При ближайшем рассмотрении оказывается, что система, защищая себя, часто ставит уязвимые слои населения в крайне неприятные обстоятельства, которые — по принципу домино — провоцируют другие проблемы. И опять-таки больше всех достается бездомным одиноким матерям, которые чаще всего оказываются на улице в результате домашнего насилия, а дальше система, призванная помогать, начинает контролировать их и наседать.
Как это случается, давайте рассмотрим на примере одной из наших респонденток, женщины 38 лет, имеющей двух однополых детей, 4 и 16 лет. В стране она одна, других членов семьи и поддержки нет. Работает медсестрой в NHS. Она получила квартиру в пригороде Лондона, где средняя стоимость аренды жилья с двумя спальнями составляет 1600–1800 фунтов, и платит за нее 1280 фунтов, получая частичную поддержку от государства. Накоплений нет. Квартира была сдана без ремонта, без мебели, без какой-либо техники, включая плиту, и полы были голые. Покраска стен в такой квартире стоит от 2500 фунтов, укладка пола — от 600 фунтов за комнату. Мебель, правда, можно попросить у благотворительных фондов, технику тоже — чаще всего это подержанные вещи, но если новые, то это будут скорее самые неходовые и плохо продаваемые товары от конкретного поставщика. Наша респондентка живет в квартире с недоделанным ремонтом третий год, о чем в одном из отчетов упомянула навещавшая семью социальная работница — упомянула как негативный фактор. Нет, денег на ремонт этой женщине никто не выдал, но зато соцслужбы несколько месяцев присматривались, сможет ли она обеспечить детям должные условия.
Рассказывает Мария, 37 лет, офисный работник:
— Было ужасно страшно. Я хотела вернуться в свою страну, к родителям, но отец ребенка поставил запрет на вывоз, обвинив меня в том, что я хочу украсть ребенка, и подал на меня в суд. Год мы жили в приюте (refuge). Это специфическое место, напоминающее общежитие строгого режима, где за тобой постоянно смотрят социальные работники и что-то пишут в отчетах. Иногда их записи не соответствуют действительности и даже вредят. Везде человеческий фактор. И с социальным работником может повезти, если попадется знающий и чуткий человек, а иногда ты понимаешь, что сейчас ситуация может развернуться не в твою пользу. Конечно, в рефьюдже очень разный контингент, самые разные женщины с самыми разными проблемами, и есть настолько растерянные и несамостоятельные, что сотрудницы просто вынуждены выполнять функцию строгих воспитательниц. Когда мне с ребенком дали отдельное жилье, радости не было предела. Итак, два стоящих на отшибе района дома. В одном жили в основном такие же мамы с детьми, как и я, а к второму дому было страшно подходить: мусор, странные люди, запах марихуаны. Впрочем, за три года, что мы там прожили, этот нехороший дом постепенно расселили, заполнив его опять-таки мамами с детьми. Видимо, так администрация решает проблему неблагополучных кварталов. У меня тяжелые воспоминания о том периоде. Квартира была без ремонта, без мебели, цементный пол и старая кухня без плиты.
Нехороший адрес в биографии (а мы знаем, что вся информация о наших адресах, прошлых и настоящих, в Британии фиксируется и хранится) становится красным флажком в жизни женщины и ребенке почти во всех дальнейших учреждениях, куда они обращаются. Школа и медработники обязаны учитывать неблагополучность района, и к таким семьям присматриваются пристальнее, на всякий случай перестраховываясь.
Бездомность намеренная и вынужденная
Вопрос бездомности в Великобритании уже даже не стоит, а лежит ребром. С учетом того, что за последние десять лет количество беженцев на острове выросло более чем в десять раз (на август 2024 года, по данным ООН, их число составило 606 тыс. человек), а социальный жилищный сектор трещит по швам, эта категория считается наиболее уязвимой и получает жилье в порядке первой очереди.
Перед выборами благотворительная организация Shelter трубила в рупор, что вопросы предоставления жилья бездомным просто обязаны стать первоочередными для нового правительства лейбористов. По данным этой организации, за 2023 год в стране насчитывалось около 309 тыс. бездомных. В предковидном 2018-м их число составляло 209 тыс. человек. При этом речь идет не только о взрослом населении, но и о детях. Вы легко можете узнать, сколько непосредственно в вашем районе бездомных детей. Нет, это не беспризорники, конечно, чаще всего это обитатели приюта, временного жилья, отеля, но цифры пугают. Наберите ваш почтовый индекс, и вы удивитесь.
Если у женщин с детьми есть шанс хотя бы на крышу над головой, то взрослые одинокие мужчины и женщины, оказавшиеся в сложной жизненной ситуации без поддержки семьи и друзей, практически обречены на спальный мешок у тротуара, а ночлежки Shelter могут принять далеко не всех желающих и лишь ненадолго.
Мы не любим смотреть на людей, оказавшихся на улице, и уверены, что все они сами выбрали этот путь или попали на него из-за пьянства и наркомании. Но в нас во многом говорит стигма: далеко не все бездомные — наркозависимые или эксцентричные тунеядцы. Благотворительная организация Crisis приводит основные причины бездомности — это нехватка жилья, безработица, проблемы с физическим и особенно психическим здоровьем и сложные жизненные обстоятельства.
Рассказывает Мантас, 40 лет, строитель, живет на улице шесть лет:
— Я приехал в Великобританию работать на стройке, продал квартиру в Литве, начал свой бизнес в Англии, женился, у меня родился ребенок. Все как у всех. Нормальная трудовая жизнь, меня так родители воспитывали. А потом я упал с лестницы — травма была сложная, но страховая отказалась платить компенсацию за травму на рабочем месте, а мне было не до разборок. На лечение ушли все сбережения, но я не смог восстановиться до конца, работы не стало, а жена меня просто выгнала, приведя в дом другого мужчину. Я, конечно, пытался поначалу что-то кому-то доказывать. Но ни сил, ни ресурсов особо не было. Сломался я. Обратно ехать некуда. А тут я и не нужен особо никому. Социальное жилье мне не полагается, потому что я так и не стал инвалидом, выкарабкался. Значит, могу работать, но работы нет, а физически тяжелая мне больше никак не подходит. Иногда перебиваюсь случайными заработками. Есть пара дружков, иногда что-то подбрасывают.
Парадокс системы социального жилья состоит в том, что, несмотря на то что бездомность ставит человека автоматически в начало очереди (категория А, почти не оставляющая шансов получить соцжилье остальным, состоит из людей, которые получили статус бездомных и нуждаются в срочном определении с местом жительства), на деле уже внутри этой категории происходит жесткая селекция, и на улице прежде всего оказываются бездетные и относительно молодые люди. Также создается ниша потенциальной бездомности: у человека есть поддержка и угол у друзей, но он легко может оказаться за бортом. Фонд The Clock Tower Sanctuary объясняет, как именно на улице оказываются молодые и полные сил люди, у которых не оказалось надежного тыла в виде семьи. Среднестатистический портрет этого человека таков: ему (или ей) 21+ лет, его все еще поддерживают небольшими суммами родители, есть друзья; есть образование, но постоянной работы или личной жизни нет, есть небольшие проекты и заработки; живет у друзей, а когда появляется девушка или молодой человек, переезжает к нему, но будущее неопределенно, так как отношения могут закончиться. Если такой человек снимает жилье, то это чаще всего комната и чаще всего без контракта.
Помимо бездомности вынужденной, есть бездомность намеренная — по крайней мере именно так ее определяют государственные службы. Чтобы попасть в эту категорию, достаточно бывает отказаться от предложенного жилья, и тогда муниципалитет снимает с себя ответственность. А чтобы вернуться в список нуждающихся в срочном жилье, надо обладать пробивной способностью бронепоезда и готовиться к серьезной битве. Категория А теряет право на жилье после первого же отказа, то есть надо соглашаться буквально на все, что дают (на самом деле есть нюансы, но про них не все знают). Остальные категории, как мы писали в предыдущей части, имеет право трех бидов; если не принять третий бид, статус намеренной бездомности вам обеспечен. Впрочем, три бида, сделанных самостоятельно, сильно лучше, чем один бид, сделанный за вас сотрудником жилищного хозяйства графства.
Казалось бы, сиcтема предоставления социального жилья прозрачна и просто устроена. Но на самом деле множество людей в сложной ситуации даже не подозревают, что принимают неправильные решения (например, отказываясь от квартир без мебели или с плесенью) и могут даже оказаться на улице из-за непонимания всех подводных камней. А иногда, надо признать факт, сами же сотрудники социальных сервисов, призванные помогать человеку в кризисе, намеренно скрывают важную информацию и вынуждают его совершать действия, последствия которых необратимы.
Сведения, помогающие свободно лавировать в мутной воде, многим приходится добывать у неофициальных консультантов за деньги. Ютуб-канал @homelessnessbestpractice рассказывает в одном из сюжетов, насколько велика сила местных связей, из-за которых людей, не владеющих информацией, могут отправить куда угодно подальше, где просто есть хоть какое-то свободное место. Официальные же службы сильно преуменьшают масштабы этой проблемы.
На практике, чтобы люди могли выйти из порочного круга, встать наконец на ноги и обрести независимость, необходимо пересмотреть подход к социальному жилью, насытить государственную программу дополнительными ресурсами и предложить людям более гибкие решения, которые бы учитывали их жизненные сценарии. Без реформы существующей системы справедливая и эффективная социальная поддержка в Британии останется на уровне «им просто больше повезло».
«Коммерсантъ UK» благодарит всех, кто поделился своей жизненной историей. Все имена в статье изменены в целях конфиденциальности.
