Логопед-дефектолог, специалист по обучению многоязычных детей русскому языку, автор программ по развитию речи Вика Раскина хоть и живет в Нью-Джерси, но хорошо знакома родителям билингвов из Великобритании, как и других стран. Международная группа «Играем с Викой. Раннее развитие. Двуязычие. Логопедия» в «Фейсбуке» насчитывает более 50 тыс. участников, многим из которых Вика помогла вовремя озаботиться речевыми проблемами детей и привить им любовь к их родному языку. В этом интервью опытный логопед разбивает многие стереотипы о билингвизме, пустившие крепкие корни в эмигрантской среде, по делу критикует русские школы и предлагает четкий план действий не по привычному шаблону.
— В чем преимущество билингвальности?
— Есть убеждение, что билингвальное развитие улучшает когнитивные способности. Я видела много статей на эту тему, но сама не сильно в этом убеждена. У меня есть пример — молодой человек воспитывался русской мамой, потом жил в Иране, во Франции, а сейчас живет в Шотландии. Он владеет четырьмя языками, но при этом у него нет никакого академического образования и он не знает, чем заняться, где работать. И таких примеров много. На мой взгляд, нейронные связи можно прекрасно развивать с помощью других занятий (шахмат, музыки), а знание второго языка, по большому счету, нужно для общения, и в первую очередь родителям. Мамам и папам важно понимать, как развивать ребенка и общаться с ним.
— Это ценность общения?
— Да, ценность общности родителя и ребенка. Основной мотив обучения второму языку, например русскому, эгоистический. К примеру, мама хочет быть близка с ребенком, и эту близость дает ее родной язык. Если же мама хочет, чтобы ребенок разговаривал на русском с бабушками и дедушками, а сама говорит с ним по-английски, высокого уровня русского тоже не будет, и общение с бабушкой и дедушкой уйдет на второй план.
— Какую основную ошибку совершают родители билингвальных детей?
— Считают, что если они оба говорят на своем родном языке, то и их дети тоже будут на нем говорить. На самом деле этого недостаточно.
— У меня пятилетний ребенок, который понимает русский, но не разговаривает на нем. Аргумент у него такой: я живу в Англии и говорю на английском, буду жить в России — начну разговаривать на русском. Что делать?
— Конечно, настаивать, потому что сейчас у вас есть авторитет. Желание говорить на языке родителей зависит только от родителей. Если они не могут ребенка направить в нужное русло, это значит, что они не нашли к нему подход. Я понимаю, что можно не найти подход к ребенку 13–16 лет: детьми в этом возрасте сложно управлять, у них бушуют гормоны. Нужно быть хорошим психологом, чтобы направить подростка. В 4-6 лет намного проще. Говорите, что знание русского языка — это требование семьи. Расскажите ему о приятных и понятных перспективах, например о возможности смотреть прекрасные фильмы на русском, у которых нет английского перевода, о разных профессиях, которые он сможет освоить, зная русский язык, или о том, что на двух языках его поймут больше людей.
— Есть ли какие-то критические точки, возраст, когда можно упустить ребенка, и он не станет билингвом?
— Первая такая точка — 3 года. В этом возрасте у некоторых детей наступает кризис, в который часто входит отказ говорить по-русски. Вторая точка — 4–5 лет, возраст похода в первый класс в Британии (6–7 лет в США). Это самый критический момент. Когда ребенок идет в школу, он начинает говорить на языке страны, получает хорошие отметки, похвалу от учителей и родителей. И ценность русского, который сейчас не нужен ни ему, ни окружающим, исчезает. Именно в этот момент большинство детей начинает отвечать родителям на языке среды, в которой они живут, например на английском. И очень многие родители пасуют: они понимают, что, настаивая на дальнейшем изучении своего языка, могут потерять доверие ребенка, связь с ним, и переходят на язык среды, хотя нужно продолжать говорить на русском, не уступать и не бояться, что произойдет что-то страшное.
На родителях в этот момент лежит ответственность: если они соглашаются с тем, что родным языком ребенка все равно будет английский, и перестают заниматься, то русский исчезнет в любом случае, даже если он был на очень хорошем уровне до 5–6 лет. Если мама и папа понимают, что английский обязательно будет сильнее русского, то они могут сказать: «Нет, мой дорогой, русский у тебя дома, а английский — на улице» — и продолжать заниматься. Пройдет полгода-год, и ребенок удостоверится, что русский язык — это нормально и он не мешает языку среды.
Следующий важный этап — 10 лет. В этом возрасте дети хотят быть как все, не выбиваться из общности (я когда-то читала об этом в книге и не поверила, а потом мой ребенок подтвердил, что так и есть). Русский язык отличает ребенка, делает его белой вороной, поэтому многие дети отказываются на нем говорить. Здесь как раз стоит попробовать говорить о перспективах, подходить более философски к этому вопросу, потому что десятилетний ребенок, в отличие от трехлетнего, уже может выслушать ваши аргументы. Важно мотивировать ребенка и преподносить ему русский язык как подарок, мечту, к которой надо идти и которая откроет перед ним много возможностей. Кроме того, можно рассказать ребенку, что он может общаться онлайн с детьми из других стран, которые говорят только на русском языке.
И четвертый период, когда ребенок может отказаться от языка,— подростковый (особенно если плохие отношения в семье — в таком случае подросток часто не хочет говорить на языке родителей). Тут стоит начать с налаживания контакта с ребенком, потому что в состоянии конфликта он говорить не будет. Но в этом возрасте может быть и другая история, когда подросток вдруг, наоборот, решит продолжить изучение языка. В 14–16 лет дети пытаются быть лидерами, звездами, хотят, чтобы ими восхищались. Знание другого языка дает такое лидерство. Например, в школе, где училась моя дочь, дети специально учили русские буквы, чтобы писать на них записки, которые не смогут прочитать учителя. Те, кто раньше плохо разговаривал на русском, начинали его подтягивать, чтобы тоже попасть в «элиту»: мы говорим на русском, а вы его не понимаете, ха-ха. Но это работало только с теми детьми, у которых уже был какой-то словарный запас на русском.
За словарным запасом ребенка нужно следить постоянно. Если этим не заниматься, его лексика через какое-то время станет бытовой, а ваше требование говорить на русском будет совершенно абсурдным, потому что ребенок просто не будет понимать, как сказать. Поэтому, несмотря на его сопротивление, нужно постоянно заниматься расширением словарного запаса, читать книги, ставить спектакли, проводить эксперименты, петь песни, ходить в музеи на русскоязычные экскурсии, рассказывать на русском о каких-то новых предметах. Например, в 6 лет ребенок еще не знает физику, но он будет слушать, как вы рассказываете об этом на русском, потому что на английском у него пока нет аналогичной лексики.
— Как вам кажется, если на русском говорит только один родитель, вероятность успеха снижается?
— Успех зависит от того, какова мотивация родителей. Я знаю много примеров, когда мама русскоязычная, а папа нет, но она мобилизует все силы, чтобы научить ребенка своему языку, и в итоге ребенок осваивает его и любит. Если же оба родителя русскоговорящие, но при этом они считают достаточным, что ребенок просто ходит в русскую школу, и дома не разговаривают с ним на русском, часто бывает так, что потом человек забывает язык.
Для того, чтобы ребенок освоил язык, важно выделять свое время на занятия с ним, общаться, придумывать темы для разговоров. Потому что если ваше общение ограничивается бытовыми фразами («Как дела в школе?», «Хочешь есть?», «Протри стол», «Оденься потеплее»), то словарный запас ребенка будет оставаться очень ограниченным, и потом будет сложно говорить на абстрактные темы.
Когда я воспитывала свою младшую дочь, рожденную в Америке, у меня был список тем, на которые с ней можно поговорить. Каждый день по дороге в школу и из школы мы с ней три-четыре минуты обсуждали какой-то конкретный вопрос. У меня все было расписано: я знала, о чем буду говорить утром, вечером и дома за чаем. Это обалденно поднимало уровень ее языка — русскую школу она бросила (считала, что уже умеет читать), а домашние беседы позволяли ей разговаривать на нашем с вами уровне.
У меня есть курс «Билингвизм: теория и практика» — в нем я подробно рассказываю и о том, как выбирать темы, как мотивировать ребенка, как развивать домашний язык.
— У русскоговорящих родителей опыта билингвальности-то практически нет.
— Конечно, нет. У большинства из нас был один язык. Кстати, у коренных американцев такая же проблема. Английский язык системообразующий, практически половина стран говорит на английском, поэтому американцам очень сложно начать учить другие языки, в этом просто нет необходимости. В русском в Америке тоже, казалось бы, не нуждаются, поэтому многие русскоговорящие родители занимаются с детьми другими, более перспективными языками, например китайским.
— Изменились ли логопедические проблемы у детей в последнее время?
— Дети в мире в целом начали говорить позже. Почему так произошло, точно никто не знает. Я думаю, что это зависит от общего фона — обилие информации и стрессы родителей как-то тормозят речевое развитие. Я не говорю, что дети чего-то не получают, просто темпы развития мозга стали другими. Возможно, даже направление развития стало другое. Потому что ребенок в 3 года может спокойно заниматься на компьютере и искать свои игры и мультики, даже если его не учили, и при этом не уметь разговаривать.
— Почему так сложилось, что у нас каждый ребенок с логопедом занимается с ранних лет, а на Западе эта тема вообще не распространена? Тут, чтобы получить, например, speech therapy, нужно, чтобы ребенок прям сильно отставал в развитии, а мы все равно находим логопедов и делаем гимнастику для языка — русскоговорящие идут по традиционной модели, которая им знакома, и ставят звук «р». Такие две разные истории. Насколько нужен ребенку логопед? Почему в постсоветских странах (России) так страстно исправляли и до сих пор исправляют дефекты речи и почему здесь нет такой практики?
— На мой взгляд, в европейских странах это вопрос финансирования. Нормы педиатрии и логопедии везде практически одинаковые: ребенок в 1,5 года, вне зависимости от того, билингв он или нет, должен говорить минимум пять слов. Если американский ребенок не будет этого делать, ему предоставят помощь логопеда — есть государственная программа для неговорящих детей по всей Америке. В Европе не так. Мы обсуждали этот вопрос — жаловались и англичане, и французы, и норвежцы, и в основном все говорили, что государственную поддержку получить сложно, приходится обращаться в частные клиники, а это дорого.
— Здесь среди русскоговорящих есть мнение, что английский язык проще, поэтому дети быстрее начинают говорить по-английски. Получается, по-русски он заговорит в 3 года?
— Я тоже считаю, что английский проще, и он быстрее схватывается, потому что его вокруг ребенка больше.
— Нормы-то одинаковые?
— Одинаковые. Но если мозг может выбрать вместо длинного русского слова английское, он выберет короткое слово — это логично и нормально.
— Что делать, если ребенок не говорит в 1,5 года?
— По моему глубочайшему убеждению, бежать к специалисту. Не паникуем, не расстраиваемся, идем к невропатологу и логопеду и проверяем ребенка. Возможно, есть проблемы, которые вы пока не видите и о которых вам нужно услышать как можно раньше. У вас есть много времени до школы, чтобы скорректировать все проблемы и отправить ребенка в обычный класс. Чем позже начинается коррекция, тем хуже результат. Если вам специалисты говорят: «Мамочка, вы сумасшедшая, напрасно волнуетесь», значит, все хорошо. Важно продолжать заниматься с ребенком, потому что неизвестно, что будет с ним в 3–3,5. Те люди, которые утверждают, что ребенок заговорит в 5 лет и все будет прекрасно, сильно ошибаются. Возраст до 5 лет — это огромный пласт развития ребенка, когда он должен общаться с мамой, папой, друзьями, игрушками. Поэтому даже если он заговорит в 5 лет, у него не будет разговорной базы, а речь будет более примитивная и смазанная. Кроме того, могут возникнуть поведенческие и психологические проблемы, потому что, когда ребенок не разговаривает, он ищет другой способ разместить энергию — кто-то замыкается в себе, а кто-то становится агрессивным.
Чтобы этого не случилось, начинаем заниматься с ребенком самостоятельно с 1,5 года. Я часто даю консультации, как это правильно делать, и сначала всегда прошу прислать мне видео, на котором родители играют с ребенком. 90% людей не умеют играть с детьми. Вернее, они прекрасно играют, они не включают в игру развивающий дидактический момент. Например, собирают вместе пирамидку и говорят: «Молодец, умница». А хорошо бы давать больше информации — говорить, что в основании пирамидки лежит круг, объяснять, что там есть отверстие, называть все цвета. Можно посмотреть мои курсы в интернете, которые помогут разговорить ребенка, или обратиться к учебникам.
— У многих есть примеры в семье, когда папа или дедушка заговорил поздно, а потом стал профессором. Есть ли какая-то генетическая составляющая в этих задержках?
— Ко мне однажды привели ребенка, который молчал в 1,5 года. Больших проблем у него не было, но мама настаивала на трех занятиях в неделю. Мы с ним прозанимались год, и когда он заговорил в 2,5, мама рыдала от счастья. Оказалось, у них в семье есть генетический дефект, который передается по мужской линии: все мужчины начинали разговаривать только в возрасте около 5 лет. И все рассказывали, как им было сложно в течение этих 5 лет, как их дразнили, как они плохо себя чувствовали. У ее дедушки до сих пор руки трясутся, когда он об этом рассказывает. Она очень хотела сбить эту предопределенность, и мы много сделали для того, чтобы он заговорил. Поэтому даже в случае с генетической предрасположенностью можно приблизить время начала говорения, если упорно заниматься.
— То есть речевой интеллект генетически обусловлен?
— И да, и нет. Причины задержки речи у ребенка могут быть разные. Но если начать заниматься раньше, больше шансов, что каких-то проблем у ребенка не будет или они будут менее заметны. Речь разовьется полноценно.
— То есть, занимаясь речью, мы занимаемся развитием интеллекта?
— Мы занимаемся развитием мышления. Речь — это процесс мышления.
— То есть мы смещаем акцент с развития русского языка на развитие речи, правильно?
— Мы занимаемся русским языком. В это понятие входят и чтение, и письмо, и система лингвистических и грамматических правил, которые трансформируются в нормальную живую речь. Мы развиваем устную и письменную речь, что и значит развитие языка.
— Насколько эффективны онлайн-школы и методики для билингвов?
— В первую очередь нужно понять, что вам нужно и что представляет собой школа. Их очень много. Есть школы со своей методикой, под которую они подбирают учителей. Другие школы специализируются на определенных предметах, например шахматах,— там собрались десять учителей, и все занимаются шахматами по своим наработкам. В третьих школах разные учителя преподают разные курсы — возможно, какой-то из них заинтересует ребенка. Я бы не рекомендовала вести в онлайн-школы совсем маленьких детей и начинала бы лет с 5–6. У меня тоже есть несколько курсов для детей. Они в записи, поэтому можно заниматься в удобное для ребенка время, когда он не устал, полон энергии и сил.
— Если ребенок не хочет говорить по-русски, есть ли смысл засовывать его в эти школы?
— А что ваш ребенок любит?
— Поезда!
— Значит, вам надо найти программу про поезда на русском языке, чтобы кто-то, например, делал проекты, читал вместе с ребенком книгу и рассказывал, какие были поезда в Англии, США, Франции. Я уверена, что есть такой курс. Или напишите в разные школы, пусть ищут вам педагога.
Что касается чтения на русском языке, то заставить ребенка полюбить его — причем сделать так, чтобы он не просто учился по учебнику, а сам был готов взять с полки книгу и прочитать,— это колоссальная работа; таким мамам нужно поставить памятник. Часто дети хорошо говорят на русском, умеют читать, но у них нет потребности поддерживать этот навык. Поэтому я рекомендую учить детей читать, но не надо думать, что только таким образом русский язык загрузится в голове. Я ни в коем случае не отметаю чтение, однако не нужно делать на него большие ставки, особенно если у ребенка маленький словарный запас. Разные кружки, где изучают те же поезда или программирование, учатся лепить, обсуждают фильмы, делают разные проекты, более эффективны для развития живого языка, чем обучение чтению. Детям нужна более живая, игровая информация, а не грамматические правила.
— Русские школы часто идут по программе российских школ: такие же учебники выдают, учат писать курсивом. Не нужно этого делать?
— Я считаю, что русские школы делают большую ошибку, когда они раз в неделю занимаются только чтением. Если бы помимо стандартного урока у них был еще театральный кружок или хор, это было бы более эффективно, а один урок русского в неделю, на котором преподают чтение, не принесет пользы даже очень одаренным детям.
Кроме того, все зависит от ваших целей. Если вы хотите, чтобы ребенок потом учился только на русском языке или писал трактаты на русском, конечно, ему необходимо знать грамматику, понимать, как склоняются слова. Тогда нужно больше времени посвятить чтению и грамматике, заниматься несколько раз в неделю, делать домашние задания. Если же такой цели нет, стоит сделать упор на развитие красивой разговорной речи с большим набором слов, фраз, ассоциаций, антонимов и синонимов. Ребенок может не знать названия падежей и не понимать, что такое наречие, и при этом хорошо говорить на русском языке.
Ошибка многих русских школ в том, что они учат всех под одну гребенку, в то время как к каждому ребенку нужен свой подход. Например, я выпустила достаточно много книжек, которые помогут поддержать язык,— книги по логике и математике на русском. Там простые задания, потому что они нацелены именно на то, чтобы ребенок разговаривал. Одна из моих рабочих тетрадей — это рассказы про американских детей, которые учат русский язык. Я ее придумала, когда росла моя дочь,— запомнила все, что она говорила, и списала с нее главную героиню. Она выполняет простые действия: учит слова, делает домашнее задание,— и детям хочется ей помочь. Я не даю сложных правил, только базовые (про заглавную букву, написание «жи-ши»), но дети запоминают их быстрее, чем из стандартных учебников.
— Очень многие учителя идут по классической программе в британских русских школах и предлагают детям читать то, что читали еще советские дети. К примеру, «Конька-горбунка», где очень много архаизмов, слов из крестьянской жизни, которые совсем непонятны билингвам. Правильно ли это?
— Чего хотят учителя в русских школах? Они хотят дать как можно больше русского, поэтому массу хорошей переводной литературы они не предлагают, считая, что это другая страна, другие реалии и обычаи. Я считаю, что это не совсем правильно, потому что если книга хорошо переведена и издана красиво, то почему бы ее не почитать. Я понимаю, что английский ребенок лучше прочитает оригинал, а не перевод — но если эта книжка нравится? У меня была такая история с дочерью: ей нравился «Гарри Поттер», она нашла его на английском языке, я у нее это издание отобрала, и она прочитала на русском. Но никакого Пушкина или «Конька-горбунка» она ни за что бы не прочитала.
Я не против классиков, но, чтобы привить ребенку вкус к чтению, нужно давать ему то, что ему интересно, а не то, что взрослые считают нужным. Давать билингвам только книжки, которые должны развивать их как читателей русской литературы,— очень жестокий путь. Так мы язык не сохраним и не разовьем. Наша задача — сделать так, чтобы дети хотели читать, поэтому чем больше литературы на русском, которая ребенка интересует, тем эффективней пойдет обучение.
Многие учителя действительно выбирают классические русские книги, которые сложны для билингвов и полны устаревших слов. Даже когда я была маленькая и училась в русской школе, у нас «Войну и мир» Толстого прочитала только треть класса. У нас, в американском поселке, где я живу, есть учительница, которая хорошо и качественно преподает русский язык. Каждый год она ставит с детьми театральные пьесы. Лет восемь или десять назад она ставила с ними «Евгения Онегина» — в большом зале, с красивыми декорациями. Все читали наизусть. Прошло около пяти лет, и мальчик, который играл Евгения Онегина, спросил маму, кто такой Евгений Онегин. Мама была очень расстроена. Почему это произошло? Ребенок ненавидел русский, занимался только по настоянию мамы¶.
Поэтому я отношусь к обучению русскому языку своеобразно. Я понимаю гордость родителя, чей ребенок читает русскую литературу в подлиннике и может ее обсудить. Но надо понимать, что если ребенок не прочитает Тургенева и Достоевского, это не значит, что вы плохая мама, которая что-то не дала ребенку. Вспомните наши школьные годы, когда всех заставляли читать, но мы все равно половину не читали. Человек может быть умным, развитым, любить музыку, но не любить, например, литературу. Быть гениальным физиком, математиком, а не гуманитарием.
— Наверное, важно получать удовольствие от жизни, а не загонять себя в эти рамки?
— Когда мы только приехали в Америку, я, как любая советская мама, была настроена на то, что мой ребенок пойдет в Гарвард. А директор нашей школы сказал: «Главное в жизни — чтобы ваш ребенок был счастлив». Это очень правильная мысль, но я не сразу полностью ее приняла. В США существуют четыре уровня классов по математике — для тех, кто совсем не тянет, тех, кто разбирается в математике, тех, кто хорошо соображает, и тех, кто в школе может осилить программу колледжа. Более того, ты даже можешь не знать о существовании этих классов и просто быть довольным собой. И это правильная система, потому что человек не должен чувствовать себя ущербным, он должен понимать, что у него все получается. Поэтому если ваш ребенок не прочитал Пушкина, а прочитал другую книгу, когда-нибудь, может, он прочитает и Пушкина. А если вы сразу будете настаивать на том, что ему неинтересно, шанс, что он вообще будет читать на русском, очень невелик.
