За четырнадцать лет эмиграции наша героиня поменяла три страны и шесть городов и освоила новую профессиональную нишу. В интервью «Коммерсанту UK» Виолетта Макеева, клинический психолог, автор и ведущая популярного ютуб-канала, рассказала о своем эмигрантском опыте и менталитете британцев, а также поделилась своими мыслями на тему отношений в королевской семье.
— Когда вы переехали в Британию и в каком городе сейчас живете?
— Переехала два года назад, сейчас я в Лондоне. Это уже моя третья эмиграция: до это я двенадцать лет прожила на Балканах (восемь лет в Черногории и четыре года в Сербии). Из России я уехала в 2010 году.
— Как вам пришла идея открыть свой канал на «Ютубе»? Как вы его позиционируете? Ваши основные слушатели — русскоговорящие эмигранты?
— Однажды на одном из форумов я прочитала жалобу о том, как сильно подорожало пиво в пабах. На что был ответ: купите бутылку пива в «Теско» и выпейте ее на лавочке, как все нормальные лондонцы. Если для Сербии мой доход от частной психологической практики с русскоязычными пациентами — хороший заработок, то для Британии — мизер, на который можно жить только как вышеупомянутые «нормальные лондонцы». А пабы мне очень нравятся. Но психология — единственная сфера, в которой я профессионально разбираюсь (я окончила Санкт-Петербургский государственный университет, специализация — клиническая психология). Больше так хорошо в жизни я ничего делать не умею. Поэтому я подумала: если мои консультации и помощь настолько ценятся среди узкого круга моих клиентов, возможно, я буду пользоваться успехом и у более широкой аудитории? Прежде чем выбрать ресурс, формат и аудиторию, я провела исследование, попробовала различные соцсети, пыталась делать контент на английском языке. В итоге я стала ютубером (я лучше понимаю аудиторию этой платформы, потому что сама ей пользуюсь) и автором русскоязычного контента. Аудиторию мне подбирал «Ютуб»: большинство моих зрителей — это женщины 35–55 лет, 65% из которых проживают в России, Казахстане, Украине и Беларуси.
— А какие темы больше всего интересны эмигрантам?
— Помимо основного канала, у меня есть мастер-группа, где я более тесно общаюсь со зрителями. В нее входит достаточно большое число русскоговорящих участников из Великобритании. Но, как правило, они уже давно эмигрировали и адаптировались. Их беспокоят те же проблемы, что и всех остальных. Например, как наладить отношения с мужем, родителями или детьми, почему хочется все бросить и уехать, в том числе из страны. Так и хочется сказать, что эмигранты тоже люди, ничто человеческое им не чуждо.
— Как вы выбираете темы для выпусков на канале?
— Я пыталась анализировать тренды и снимать ролики, но у меня так не получается. Потому что не каждое трендовое событие вызывает у меня личную заинтересованность, эмоциональный отклик, который важен при обсуждении темы. Иногда мне просто нечего сказать. Кроме того, я не анализирую фильмы и сериалы, потому что они не про жизнь (сняты по сценарию), а про то, как удерживать внимание аудитории. Не разбираю интервью, потому что они всегда не про героя, а про интервьюера. Мне нужна фактура — например, я должна посмотреть процесс и послушать обвиняемого или прочитать автобиографическую книгу. Мне нужно опереться на голос человека, говорящего о себе. За время частной практики я научилась слушать, что люди говорят о себе, и вычленять то, что они не видят. И я продолжаю это делать. Конечно, в комментариях люди просят снимать видео на какие-то определенные темы, но, как показывает практика, они их потом не смотрят.
— Чего не хватает для счастья в другой стране, о чем тоскуют в эмиграции?
— За четырнадцать лет я поменяла три страны и шесть городов. Я успела разлюбить творог и гречку, научилась пользоваться медицинской страховкой, освоила искусство аренды жилья, а также выработала умение жонглировать увлажнителями (в Сербии зимой очень жарко в квартирах) и осушителями воздуха (в Черногории из-за высокой влажности в помещениях может появиться плесень). И в Лондоне мне умение пользоваться осушителями воздуха пригодилось: наша квартира расположена в цокольном этаже. Все мои русскоговорящие друзья есть в «Телеграме», где с ними можно не только поговорить, но и при желании пропустить по стаканчику по видеосвязи. Так что все предметы моей душевной тоски внутренние и связаны в основном с моими личными психологическими особенностями. Разные страны их просто по-разному подсвечивают.
— Какие, к примеру, подсветила Британия?
— Например, переживания по поводу статуса. В Сербии и Черногории я везде встречала доброжелательное отношение. Меня любили просто потому, что я русская. Мой доход был существенно выше среднего. В Британии же все изменилось. И если бы я не работала над собой и не становилась более гибкой, то мне было бы тяжело. Потому что я бы чувствовала сильное падение в статусе и очень от этого страдала. Я, конечно, все равно страдаю, но чуть-чуть, и в основном из-за того, что достаток упал. И я стала эту проблему решать: закрыла частную практику и занимаюсь каналом.
— Различные душевные расстройства у эмигрантов связаны с переездом или все-таки с нереализованностью (в профессии, в партнерских, дружеских отношениях)? На родине же у многих тоже есть ментальные трудности.
— Это улица с двусторонним движением. Некоторые сложности имеют внутреннюю природу и сменой места жительства не решаются. Но, например, такое свойственное мне качество, как категоричность, эмиграция перемолола. Человек живет на родине, ему что-то не нравится, он не хочет с этим мириться и переезжает в другую страну. Однако там тоже возникают сложности, потому что плюсы и минусы есть везде. То есть человеку кажется, что его не устраивает среда, но в реальности он просто не умеет быть гибким, терпеливым, снисходительным. Получается, что из-за этой личностной особенности, которая изначально человека из родной страны вытолкнула, он не сможет адаптироваться нигде. Есть те личностные черты, о которых мы узнаем, лишь сменив страну, точнее среду, попав туда, где живут люди, чей менталитет значительно отличается от нашего. Например, какой способ выбрать при решении проблемы: дать взятку или пойти бюрократическим путем? И если случается так, что новый способ выживания требует компетенций, которых нет, это еще полбеды, их можно сформировать. Но вот если требования среды конфликтуют, скажем, с какой-нибудь психологической защитой, тогда могут возникнуть трудности. Допустим, Британия — страна неспешной бюрократии, а вы торопыжка, которому надо прямо здесь и сейчас. И предположим, что это не просто каприз — для вас важно быть результативным. Это часть вашей личности, которая еще и от тревоги защищает и уходит корнями в детский травматичный опыт. Тогда вы ежедневно будете попадать в свой персональный ад.
В родной стране нас однажды уже сломали под запросы социума, но мы были маленькими, и косточки срослись. А когда мы эмигрируем взрослыми, мы снова должны себя поломать, да еще добровольно и в других местах. Это больно! Плюс за время первой адаптации к среде мы увидели, где можно притвориться, какие правила необходимо соблюдать, а какие можно нарушить. И главное, узнали, где же находятся плюшки и отдушины. В новой среде это все тоже есть, но в других местах, и на их поиски вам понадобится весь запас прочности вашего ментального здоровья.
— Почему вы переехали первый раз?
— Во-первых, мне было любопытно попробовать пожить в какой-нибудь другой стране. Во-вторых, появилась возможность не привязываться к месту: я открыла частную практику, которую стала вести онлайн. Балканы я выбрала по двум причинам: здесь теплый климат и море, и здесь достаточно просто получить вид на жительство.
— Почему вы позже выбрали Лондон?
— В тот момент Лондон был самым очевидным решением — мультинациональный город, в котором, как мне казалось, интегрироваться будет проще. Я не уверена, что останусь здесь. Потенциально для переезда я рассматриваю Эдинбург (нравится, но погода не очень), Саутгемптон (море) и пригород Лондона. Несмотря на то что переезд в Британию был вполне осознанным выбором, хотя и не до конца моим волевым решением (повлияли семейные дела), всю жизнь я о ней не мечтала. И если эмиграция в Сербию и Черногорию (эти страны похожи на Россию) больше напоминала поездку к бабушке в деревню или на море, эта эмиграция стала самой кровавой из всех и далась мне очень тяжело.
— Почему?
— Очень трудно было решать жилищные вопросы. Мне есть с чем сравнивать: например, в Сербии договор аренды жилья занимает два листа, в Британии — сорок две страницы. Кроме того, мне было сложно общаться, я до сих пор плохо воспринимаю на слух британский английский. Но так как это не первая моя эмиграция и к европейской системе здравоохранения и страховой медицине я уже привыкла, многого от NHS я не ожидала. Были и плюсы. Мне очень нравится любезность людей, с британцами приятно и комфортно общаться. Я стала поклонницей британской бюрократии, когда поняла, как она устроена. Однако чтобы понять, что с помощью закона и определенных процедур можно решить практически любую спорную ситуацию, потребуется много времени и нервов.
— Каким образом складываются отношения в русско-британских парах?
— На начальном этапе отношения в любой паре сопряжены с неловкостью и тревогами. Поэтому многие и не разводятся годами, только чтобы снова не испытывать весь этот ужас от выхода на брачный рынок. В каждой культуре есть свой код, правила поведения, которые предписывают, что нужно сделать, чтобы неловкость снизить. И по тому, соблюдает его человек или нет, мы судим о его адекватности, что важно, когда мы собираемся впустить его в свою жизнь. На мой взгляд, культурные коды русских и англичан значительно различаются. Мы, славяне, более напористы и склонны к быстрому эмоциональному слиянию с партнером, британцы — нет. Поэтому они кажутся нам более холодными и закрытыми, а наш напор их пугает. В парах, которые находятся в длительных отношениях, культурные различия уже преодолены, и на первое место выходят личностные особенности, характеры партнеров. Например, если она ответственная, а он разгильдяй, это больше влияет на отношения, чем различия в менталитете. Это уже глубинный психологический слой, и он довольно универсален.
— Обзоры про процесс над Куандыком Бишимбаевым, экс-министром Казахстана, убившим жену в общественном месте, принесли вам сотню тысяч подписчиков. Насколько проблема домашнего насилия актуальна в Британии?
— Актуальна, как и во всех странах, в которых я жила. С той существенной разницей, что в Британии пострадавшим от домашнего насилия окажут помощь. Причем это касается не только физического насилия, но и причинения эмоционального вреда и экономического ущерба. Здесь защищают всех, вне зависимости от гендера, возраста, статуса и гражданства. В Британии создана достаточно хорошая законодательная база. Эта та сфера общественного и государственного устройства, столкнувшись с которой (я никому такого не желаю, но никто от этого не застрахован) вы, возможно, впервые поймете, что все ваши жертвы и страдания по поводу переезда и адаптации были не зря.
— А какие черты британского менталитета вы бы отметили?
— Я живу тут два года и работаю в русскоязычной среде, я не знаток. Но за это время заметила два существенных отличия. Первое — уровень агрессии у славян выше, чем у британцев. Негативные эмоции британцы скорее склонны подавлять. У них есть социально приемлемые каналы ее выхода, такие как сарказм, например, или спорт. А для нас агрессия часто инструмент решения социальных задач. Когда мы по привычке пытаемся его применять здесь, нас сразу отбрасывает назад. Второе — мы часто находим эмоциональную точку опоры в людях: в партнерах, друзьях, родственниках, детях (в Сербии и Черногории так же). Для британцев такой точкой опоры стали их хобби и животные. Поэтому нам рядом с ними всегда будет немного холодно, а им с нами душно.
Вообще у англичан множество психологических проблем, как и у людей любых других национальностей. Их знаменитое чувство юмора — не что иное как социально приемлемый способ выплеска негатива и также возможность установления контакта, некоторой формы близости. Значит, можно предположить, что им сложно как выражать агрессию, так и сближаться друг с другом. А многоступенчатый социальный этикет помогает компенсировать эти сложности при прямой коммуникации. Что касается карьеры, для нас работа чаще сфера самореализации, с которой мы тесно связаны эмоционально. Для англичан это просто способ заработать на новую лодку. Как только я перестану думать о том, как мой контент воспринимают зрители, и стану планировать, на что потратить прибыль, обзаведусь десятком хобби и обязательно собачкой, мой процесс интеграции в британское общество можно будет считать завершенным.
— Как вы оцениваете психологическое здоровье британской королевской семьи? Какие у вас наблюдения, к примеру, по поводу отношений Уильяма и принца Гарри или провала интеграции Меган Маркл в британский нобилитет?
— У королевской семьи в Британии тяжелая роль именно с психологической точки зрения. Осознанно или нет, но они участвуют в развлекательном шоу, которое в некоторой степени должно отвлекать подданных от насущных проблем (инфляции, счетов за коммуналку и так далее). Члены королевской семьи должны играть по этим правилам и контейнировать разнообразные эмоции граждан, не давая им перерасти в социальную напряженность. Контейнировать — значит воспринимать эмоцию, но не давать автоматический ответ, а перерабатывать и утилизировать ее внутри себя. Например, если человека обозвали, то автоматический ответ — это либо агрессия (ударить или тоже обозвать), либо обидеться. Если же человек чужую эмоцию контейнирует, то он что-то делает с собой, чтобы не дать ее последствиям распространиться раньше. Обычно контейнировать рекомендуют родителям маленьких детей, особенно когда последние проходят возрастные кризисы. И это адски тяжелая работа. А нация ведет себя по отношению к своим монархам как трудные подростки: британцы знают, что их не накажут, поэтому членов королевской семьи травят, за счет них самоутверждаются, сочиняют о них небылицы, предъявляют к ним претензии и постоянно нарушают их границы. Для того чтобы с этим справляться, нужны особые психологические защитные механизмы. Например, таким механизмом может стать невосприимчивость к эмоциям других людей и, возможно, к своим собственным.
Это не у всех получается. Например, принцесса Диана стала народной любимицей именно благодаря тому, что осталось живым человеком, способным испытывать и транслировать эмоции. И ей было тяжело среди людей, устроенных иначе, и закономерно, что она захотела эту среду покинуть. Близость с матерью привела к тому, что Гарри перенял ее психологические защитные барьеры. Более того, я не исключаю, что Диана задействовала его в решении собственных психологических задач, например, как утешителя. Такой способ эмоционального слияния запомнился ему как единственно безопасный, и Гарри потерял психологическую возможность справляться с ролью члена королевской семьи. На мой взгляд, в Меган он как раз увидел возможность спасения и поэтому так привязался к ней.
Что касается отношений Гарри и Уильяма, то в семьях, которые живут под таким давлением или проходят через трагедии, дети могут приспосабливаться к ситуации разными способами. Например, Уильям выбрал такой же способ адаптации к ситуации, как у его отца. Возможно, потому что Чарльз иначе относился к Уильяму, своему наследнику, чем к Гарри, и связь между ними была крепче прежде всего из-за общих интересов и ролей. Гарри был ближе к матери и перенял ее эмоционально-бунтарский способ адаптации. Он тоже, как и Диана, не получив удовлетворения своих эмоциональных потребностей, вынужден был покинуть семью. Естественно, при такой разности психологических механизмов братьям тяжело поддерживать хорошие отношения, ведь по многим вопросам у них совершенно противоположные точки зрения. Я думаю, что Гарри по большей части на брата обижен, а Уильям праведно возмущен. Кстати, подобные истории встречаются достаточно часто и в обычных семьях.
У Меган Маркл своя трагедия. По моим наблюдениям, любая публичная фигура в Англии должна пройти некий обряд инициации, в котором сначала ее неоднократно будут подвергать публичным унижениям с помощью любимого англичанами сарказма. Например, то короткое время, что Лиз Трасс провела в должности премьер-министра, сравнили со сроком годности салата на полке в супермаркете. Такую инициацию каждая британская знаменитость должна пройти, и если она выдержит атаку, то со временем от нее отстанут и даже могут начать любить и поклоняться. У британцев есть способы защиты от такого отношения — показная самоирония, когда в коммуникации они начинают принижать себя раньше, чтобы не дать возможности сделать это другому. Меган, как и все американцы, относится к себе очень серьезно. К тому же она актриса. Такую профессию редко выбирают люди, которым все равно, как они выглядят в глазах окружающих. Очевидно, она полагала, что брак с принцем сделает ее всеобщей любимицей, но даже не могла предположить, с какими трудностями на самом деле ей придется столкнуться. Еще большим сюрпризом для нее стало то, что никто из членов королевской семьи не помог ей с ними справиться. Я верю, что все это вполне могло привести и к депрессии, и к мыслям о самоубийстве. И совершенно логично, что, не распознав суть происходящего, она начала делать шаги, которые только усугубляли проблемы. Уж кто пострадал от эмиграции, так это Меган Маркл! Когда другая культура требует от тебя определенных компетенций, а ты не можешь их сформировать, потому что именно в этой точке находится твоя уязвимость, случается самая хардкорная дезадаптация из всех возможных.
Но больше всех из членов королевской семьи меня интересует Кейт Миддлтон — девочка-отличница, которая изо всех сил старалась все сделать правильно, практически безупречно. Я хочу знать, что с ней происходит. Переживает ли она временные проблемы? Просто болеет? Или королевская семья подала ее ментальное здоровье британской нации в составе большого английского завтрака, и все его с упоением употребили в пищу? Рано или поздно мы это узнаем.
