Продолжаем подводить итоги двухгодичной драматичной истории десятков тысяч новых мигрантов, которая началась, когда Великобритания решила открыть свои границы для украинских беженцев. Хотя государство позаботилось облегчить им въезд в страну, многие проблемы было бы невозможно решить без порой героической помощи волонтеров разных национальностей, включая этнических русских. Огромную часть работы взяли на себя тысячи волонтеров Британского Красного Креста, но и в целом благотворительных организаций, которые стали заниматься поддержкой беженцев из Украины, вначале открылись десятки. Со временем силы многих волонтеров истощились, а деньги у благотворителей закончились. Что сейчас происходит на волонтерском фронте, читайте в третьем материале нашего цикла.
«Очень много останется за кадром, но есть и то, о чем можно смело говорить»
Рассказывает Светлана Водолазская, директор немецкого проекта Rubikus.helpUA, преподаватель математики и директор британской школы творческого мышления Ahead.
Эволюция
Сразу скажу, что очень много останется за кадром, но есть и то, о чем можно смело говорить. Наша команда работает все два года без перерывов и выходных, 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Все начиналось с того, что в феврале 2024 года спонтанно образовалось сообщество людей, которые решили, что надо ехать к границе Украины и забирать оттуда беженцев. Соответственно, были люди, нуждающиеся в помощи, были люди, готовые их возить, были те, кто готов принимать беженцев у себя, и были те, кто мог их всех скоординировать в режиме ручного управления. Уже потом появились бесплатные автобусы, билеты на транспорт, лагеря беженцев, фонды и миссии. Все это постоянно менялось и в какой-то момент постепенно начало сворачиваться. Отменялись бесплатные билеты, люди перестали возить и принимать у себя дома беженцев, остались только переполненные лагеря. Наша команда продолжает все это время работать вот в такой непрерывно меняющейся картине, адаптируя задачи под ситуацию, каждый раз заново придумывая маршруты, находя нужные вещи, локации и документы.
Мы никогда не считали, сколько у нас волонтеров. Мне кажется, что задействовано плюс-минус сто человек, хотя в одном из общих чатов числится человек триста. Волонтер — это же не наемный работник, тут у всех разные задачи и возможности. В команде есть координаторы и операторы, люди, которые непосредственно занимаются поступившими заявками и контактируют с беженцами. Есть друзья и партнеры, которые занимаются встречей на местах в Варшаве, Пшемысле, Даугавпилсе, они встречают, провожают, сажают на поезда. Есть большая команда, которая занимается пиаром, собирает интервью, пишет про нас. Есть команда, которая занимается проектами «Вареник» и «Справочник переселенца» — это два очень важных сайта, где собрана вся актуальная информация по помощи для беженцев, по тому, как выбрать страну для проживания, и т. д. Есть эксперты по разным странам, есть куча чатов, куча людей, которые разбираются в юридических и медицинских аспектах разных стран и дают консультацию по каждому конкретному случаю. Вот, например, ребенок 17 лет едет без мамы — что его ждет, как поселят, какие условия будут, что ему делать дальше? Или едет человек с онкологией — куда его лучше отправить, чтобы он быстрее получил помощь? На самом деле Rubikus.helpUA сегодня — это большая сеть людей из разных уголков Европы и Америки, и, поскольку проект полностью волонтерский, никто не получат никаких зарплат и бонусов. Поэтому посчитать нас сложно.
Выгорание
Я сама не могу представить, что могу это все бросить. Если не я, то кто? В военное время длина суток достигает 48 часов. Так и живем. У нас недавно была большая волонтерская встреча в Варшаве. Это не спринт, это марафон с неизвестной дистанцией, и наша задача — этот марафон добежать и выдержать. Поэтому любые техники нам в помощь. Есть команда, которая обучает волонтеров, есть система стажировок, но выгорание никто не отменял. Люди постоянно меняются. Мы постоянно сталкиваемся с болью, со смертью, с очень страшными историями, которые кажутся невозможными в современном мире, а они есть. Людям надо выговориться — мы пропускаем их трагедии через себя. У каждого волонтера есть свой список тех, кто умер в пути, и тех, кого не получилось вывезти. Это неизбежно, потому что мы везем самых разных людей в самом разном состоянии. Они могут быть как ужасно милыми, так и не всегда адекватными, но им всем нужна наша помощь. Некоторые благодарят, а другие винят во всех бедах волонтеров. Поэтому сложно с двух сторон: с одной стороны, ты сталкиваешься с бедой, горем, смертью и разрухой, а с другой — бывает, что и с грубостью и неоправданными претензиями. Чем дальше, тем больше едут незащищенные слои населения — с онкологией, ранениями, старики к родственникам, напуганные мамы с детьми, которые перестали спать и уже не могут находиться в этих бесконечных бомбежках. Каждый раз, каждый месяц люди становятся сложнее и сложнее. У нас есть психолог, и мы поддерживаем друг друга, потому что кто еще поймет лучше, чем коллега-волонтер.
Два маршрута выезда
У «Рубикуса» есть два направления вывоза, два потока. Основной поток — это люди, выезжающие с подконтрольных Украине территорий, а второй, «северный» поток — люди, выезжающие с территорий, находящихся теперь под контролем российских войск. Расстояние в 100 километров из Харькова в Белгород проехать нельзя. Для наглядности объясню, что из Харькова можно выехать через Польшу, проехать кругом и вернуться обратно только через гуманитарный коридор. Гуманитарных коридоров всего два, насколько я знаю, и они работают только в одном направлении — из России и из Беларуси в Украину. Это не КПП. Соответственно, коридоры работают только для возвращения жителей, и туда пускают только граждан Украины; там же происходит обмен пленными.
Из Украины (основной поток) выезжают в основном мамы с детьми, многодетные семьи, инвалиды — большинство из зоны боевых действий. Часто это люди, потерявшие жилье, раненые, вывезенные из самых горячих точек, от линии фронта. Украина спокойно выпускает граждан через свои границы, кроме военнообязанных мужчин от 18 до 60 лет и тех, на кого наложены ограничения (долги, например). Мы не имеем дела с людьми, которые выезжают нелегально, поэтому тщательно проверяем документы. Если у человека их достаточно, чтобы перейти границы, и его готовы пропустить украинские пограничники, то мы поможем. Если документов для легального пересечения границы недостаточно, мы не будем никому помогать нарушать закон.
С украинских территорий, занятых сейчас российской армией, выезжают в том числе люди, пережившие плен и пытки, лишившиеся документов, больше года боявшиеся выйти из дома. Наша основная проблема сейчас в том, что эти люди невидимы для общества, а значит, очень непросто собрать средства на эвакуацию и потом устроить людей так, чтобы они поскорее получили жилье и помощь. Мы помогаем им добраться до ближайшего приграничного города в РФ, где передаем в заботливые руки местных помощников. А после пересечения границы снова будем вести до конечной точки в Европе. Вернуться в Украину мы тоже помогаем, как через Европу, так и напрямую через гуманитарные коридоры в РФ и Беларуси,— помогаем добраться до РФ и связываем с готовыми помочь людьми. При пересечении КПП на российской территории беженцу необходимо пройти фильтрацию — часто многочасовые допросы, которые проходят не все. Существуют чаты, где люди делятся информацией о том, как проходить границу на въезд и на выезд, рассказывают личные истории. Не могу сказать, сколько людей не проходит фильтрацию, у нас нет такой статистики. Мы не видим всех, мы имеем дело только с теми, кто к нам обратился, и все время от подачи заявки до прибытия в конечную точку наш координатор остается на связи и помогает решать любые возникающие в пути вопросы.
Есть люди, которые хотят в Россию и не хотят ехать дальше. Они могут остаться в лагерях, которые называются «пункты временного размещения». Обычно они располагаются в санаториях, домах отдыха. Люди переезжают в Россию, получают документы и начинают работать. Но это не наши подопечные, мы помогаем тем, кто едет дальше. Мы не помогаем выезжать из Украины в Россию, если нет особых обстоятельств, когда, например, люди едут за своими детьми и недееспособными родителями. Хотя и бывают заявки из серии «Мы живем в Киеве, хотим уехать в Россию», но, извините, это не наш профиль. В РФ мы остаться не помогаем никогда, только забрать ребенка или родственника и выехать.
Кому и как мы помогаем
Мы находим деньги и варианты для случаев самой разной сложности. Если нужна скорая, мы ее найдем. У нас в команде есть медики, медицинские переводчики, есть дружественные волонтерские организации, у которых есть машины скорой помощи, нужное оборудование. Мы собираем на это деньги. Есть водители, которые возят тяжелых больных на личном транспорте.
Решение о том, в какую страну ехать, человек принимает сам. Мы только предоставляем информацию. Чаще всего едут в Польшу, Германию, Финляндию, Норвегию. Мы не возим на юг — в Италию, Испанию, Португалию, потому что там предоставляется абсолютный минимум помощи. Если люди сами хотят туда ехать, они должны рассчитывать на собственные средства. А если средства у них есть, то мы в этом мероприятии не очень нужны, но можем помочь информацией, конечно.
Сайты типа «Вареника» и «Справочника» помогают найти самую разную информацию. Разным людям важны разные вещи: для одних, например, медицина важна, а для других — образование. Кто-то концентрируется на размере пособий, а кто-то на возможности работать. Например, в Чехии и Польше легко найти работу, но людям с маленькими детьми там выживать будет тяжело, для них важен момент социального обеспечения. Нюансов много, и все истории индивидуальные. В Великобританию мы возили беженцев, помогали с билетами, но мы не занимаемся поиском спонсоров, тем более что сейчас это кажется практически нереально.
Проконсультировать мы готовы абсолютно всех. У нас разбирается сто процентов заявок. Мы связываемся, выясняем детали, где и как мы можем помочь деньгами, поиском, информацией. Не все, кто к нам обращается, не имеет денег, некоторые просто не понимают, как устроена система и что надо делать. Они никогда не были за границей, и им кажется, что это безумно дорого, а потом удивляются, что тех денег, которые у них есть, оказывается, с избытком хватает для того, чтобы добраться куда им нужно.
Братья наши меньшие
Иногда бывают совершенно отчаянные заявки. Недавно снами связался мужчина, который хотел вернуться в Мариуполь из Германии, чтобы забрать своего кота, потому что хозяин жилья в Германии разрешил взять питомца. А кот — единственное, что сохранилось у мужчины от прошлой жизни, потому что жена погибла и все разрушено; кот остался жить у соседа. А мужчине уже 75 лет, и он практически ничего не видит. Довезли мы ему кота, все хорошо закончилось. Но это исключительный случай, обычно мы не возим животных без хозяев.
До 1 июля 2023 года на ввоз животных действовали упрощенные правила, а сейчас все стало сложно: нужен чип, прививки, титры и, по большому счету, куча денег, чтобы вывезти зверюшку. Вывезти нелегально, наверное, тоже можно, но мы не советуем, потому что проблемы начнутся потом. Все лагеря и места поселения будут просить документы на животное. Наши эксперты знают, как их оформлять, что нужно, куда везти животных, и помогают.
Перспективы
Мы много сотрудничаем с другими волонтерскими организациями. Много делают ребята из фонда Russians for Ukraine, есть польские волонтеры в Варшаве, есть прекрасная команда волонтеров в Даугавпилсе, есть независимые волонтеры в Германии, помогающие в лагерях, есть волонтеры на вокзале в Берлине, которые встречают и провожают людей.
Мы очень надеемся, что деньги будут. Они нужны, а собирать их сейчас удается очень тяжело. Раньше мы оплачивали автобусы из Львова в Варшаву, но сейчас там закрыли пункт приема беженцев, и мы перенаправили маршрут в Пшемысль — там есть кому встречать людей, а это очень важно, потому что люди находятся в таком состоянии, что их нельзя просто привезти и выгрузить на автобусной остановке: необходимо место, где они могут подождать в тепле дальнейшего транспорта и поесть. Сейчас почти все волонтерские организации сталкиваются с нехваткой денег, и мы, как и другие, пытаемся фандрайзить, выживать. Потому что поток людей, в отличие от денег, не иссякает. В среднем мы тратим где-то от 30 до 100 евро на беженца, но если это сложный медицинский выезд, требуется скорая и есть дополнительные трудности, то это может быть и 3 тыс. евро.
Донаты всегда нужны. Мы думали, что вот-вот поток беженцев спадет, а на самом не спадает он и даже увеличивается из-за постоянных обстрелов, а возможности наши тают. В мае и июне 2022 года было много возможностей и для помощи, и для бесплатного перемещения, и людям была нужна по большей части консультационная помощь. Сейчас уже становится ясно, что бесплатных возможностей больше нет, европейские страны убрали финансирование, и выехать с территории Украины теперь можно только за свой счет или за счет волонтеров.
«За два года мир изменился до неузнаваемости, и я тоже изменилась»
Рассказывает Полина Пруцкова, певица, руководитель фольклорного ансамбля «Толока».
За два года мир изменился до неузнаваемости, и я тоже изменилась. Еще один мрачный февраль принес новые потрясения. Когда-то я соединяла людей, культуры и дисциплины, наводила мосты, создавала и развивала ансамбли и исследовательские группы. Я все еще пытаюсь это делать, несмотря на ощущение, что под ногами горит земля. За это время я теряла друзей и коллег, занималась волонтерством, выгорала, высказывалась там, где другие молчали, и расплачивалась за это.
Моя позиция отточилась до поражающей остроты. Именно сейчас я нашла слова, которые могут выразить мои чувства, какими бы запутанными и несовершенными они ни были. Мне кажется, я снова могу петь на публику. Я пела всегда и всегда несла в массы русское традиционное пение и культуру. Но с февраля 2022 года я не могла заставить себя работать над русским репертуаром. Я чувствую, что сейчас время петь украинскую музыку — погрузиться в нее, дать ей пространство, чтобы ее услышали. Я и раньше исполняла украинские песни, особенно со своим первым вокальным ансамблем «Полынушка», но кому тогда это было интересно? Теперь все изменилось. Однако прежде чем снова выйти к людям, мне нужно было ответить самой себе на ряд вопросов. Имею ли я право сейчас исполнять эти песни? Смогу ли я создать украинский ансамбль? Для кого мы будем петь? Куда я поведу этот ансамбль?
Мне потребовалось два года, чтобы прийти к пониманию того, что то, что я делаю, уникально, ценно и стоит того, чтобы делиться. Ансамбля «Изба» (фольклорный коллектив в Лондоне, которым руководила Полина.— Прим. ред.) больше нет. Но у меня появился новый ансамбль — «Толока», исполняющий традиционное украинское деревенское многоголосие. «Толока» значит «собираться вместе, чтобы выполнять работу, которую можно сделать только общими усилиями». Мы, ансамбль «Толока», поем на благотворительных и памятных мероприятиях, собираем деньги для Украины и доносим украинскую традиционную музыку до людских сердец. Мы единственный ансамбль в Великобритании, исполняющий подобный репертуар, и я невероятно благодарна всем украинцам, которые доверились мне.
«Мне это кажется более эффективным — сосредоточиться на конкретной помощи конкретным ребятам с конкретными задачами»
Рассказывает Ольга Нечаева, предприниматель, блогер, основатель проекта Freemynd.
Двухлетний нон-стоп
Я волонтерю с первого дня войны. Точнее, нет, со второго. На второй день мы собрались с командой моего прошлого проекта, «Фемософия», и написали телеграм-бот для сбора и выдачи информации о помощи беженцам — «Линию поддержки»; он работал много месяцев. Потом я вошла содиректором в британский благотворительный фонд Eden Aid, и с апреля и до конца 2022 года мы вывозили беженцев в Великобританию и другие страны Европы, еженедельно организовывали бесплатные благотворительные автобусы, вывезли более тысячи человек и более трехсот домашних питомцев, сотрудничали также с командой «Рубикуса», которые до сих пор вывозят сложные рейсы (раненых, лежачих) из Украины.
Летом я ездила в Украину работать с еще одной дружественной благотворительной организацией, шотландским фондом Siobhan’s Trust, который организует горячую еду для людей из наиболее пострадавших мест. Работала на их «пицца-печках» на колесах — в день мы могли накормить до тысячи человек. Это был потрясающий опыт, и я надеюсь, что смогу повторить его в следующий отпуск. Мой подрастающий сын выразил желание тоже поехать со мной помочь и поработать на такой кухне — может быть, и получится, все зависит от хода военных действий.
Я знаю, что не все, кто активно помогал вначале, так же активно вовлечены и сейчас, но лично я никуда не собираюсь уходить. Это не спринт, а марафон, и если ребята в окопах остаются до конца, то и я останусь. Есть много прекрасных способов поддержать Украину, но лично я считаю, что если кто-то и может остановить эту войну, так это ВСУ, и поэтому считаю важным приложить свои усилия именно туда. Победа зла наступает, когда добро складывает руки. Так вот, этого не будет — not on my watch, как говорят англичане.
«Коммерсантъ UK» благодарит всех волонтеров, принявших участие в этом проекте.
